327
Рубрика: Арабские народные сказки

И тогда госпожа Будур села с госпожой Хаят-ан-Нуфус и вспомнила свое- 
го возлюбленного, Камар-аз-Замана, и усилилась ее печаль. И она заплака- 
ла от разлуки с ним и его отсутствия и произнесла: 
"О вы, кто отсутствует, тревожна душа моя! 
Ушли вы, и в теле нет дыхания, чтоб вздохнуть. 
Ведь прежде зрачки мои томились бессонницей, 
Разлились они в слезах - уж лучше бессонница! 
Когда вы уехали, остался влюбленный в вас, 
Спросите же вы о нем - в разлуке что вынес он? 
Когда б не глаза мои (их слезы лились струей), 
Равнины земли мой пыл зажег бы наверное. 
Аллаху я жалуюсь на милых, утратив их, 
И страсть и волненье в них не вызвали жалости. 
Пред ними мой грех один - лишь то, что люблю я их: 
В любви есть счастливые, но есть и несчастные", 
А окончив говорить, Ситт Будур села рядом с госпожой Хаят-ан-Нусуф и 
поцеловала ее в уста, и затем, в тот же час и минуту, она поднялась, со- 
вершила омовение и до тех пор молилась, пока Ситт Хаят-ан-Нуфус не зас- 
нула, и тогда Ситт Будур легла в ее постель и повернула к ней спину и 
лежала так до утра. Когда же настал день, царь и его жена вошли к своей 
дочери и спросили ее, каково ей, и она рассказала им о том, что видела и 
какие слышала стихи. 
Вот что было с Хаят-ан-Нуфус и ее родителями. Что же касается царицы 
Будур, то она вышла и села на престол своего царства. И поднялись к ней 
эмиры и все предводители и вельможи царства, и поздравляли ее с воцаре- 
нием, и поцеловали землю меж ее рук и пожелали ей счастья. А Ситт Будур 
улыбнулась и проявила приветливость и наградила их, и оказала эмирам и 
вельможам царства уважение, увеличив их поместьями и свиту. Так все люди 
полюбили ее и пожелали ей вечной власти, и они думали, что она мужчина. 
И стала она приказывать и запрещать, и творила суд и выпустила тех, 
кто был в тюрьмах, и отменила пошлины, и она до тех пор сидела в месте 
суда, пока не настала ночь. И тогда она вошла в помещение, для нее при- 
готовленное, и нашла Ситт Хаят-ан-Нуфус сидящей, и, сев рядом с нею, 
потрепала ее по спине, и приласкала и поцеловала ее меж глаз, и произ- 
несла такие стихи: 
"Мои слезы все ль объявили то, что таил я, - 
Изнурением обессилена моя плоть в любви. 
Я любовь скрывал, но в разлуки день говорит о ней 
Всем доносчикам облик жалкий мой, и не скрыть ее. 
О ушедшие, свей покинув стан, поклянусь я вам - 
Тело все мое изнурили вы, и погиб мой дух. 
Поселились вы в глубине души, и глаза мои 
Слезы льют струей, и кровь капает из очей моих. 
Кого нет со мной, тех душой своей я купить готов, 
Да, наверное, и любовь моя улетает к ним. 
Вот глаза мои: из любви к любимым отверг зрачок 
Сладкий отдых сна, и струит слезу непрерывно он. 
Враги думали, что суров я буду в любви к нему, - 
Не бывать тому, и ушами я не внимаю им! 
Обманулись все в том, что думали, и с одним я лишь 
Камар-аз-Заманом желанного достичь могу. 
Он собрал в себе все достоинства; не собрал никто 
Из царей минувших достоинств всех, ему свойственных. 
Так он щедр и добр, что забыли все, каким щедрым был 
Ман ибн Заида [238] и как кроток был сам Муавия [239]. 
Затянул я речь, и бессилен стих вашим прелестям 
Описанье дать, а не то бы рифм не оставил я". 
Затем царица Будур поднялась на ноги и, вытерев слезы, совершила омо- 
вение и стала молиться, и молилась до тех пор, пока Ситт Хаят-ан-Нуфус 
не одолел сон и она не заснула. И тогда Ситт Будур подошла и легла рядом 
с нею и пролежала до утра, а потом она поднялась, совершила утреннюю мо- 
литву и, сев на престол своего царства, стала приказывать и запрещать и 
творила справедливый суд. 
Вот что было с нею. Что же касается до царя Армануса, то он вошел к 
своей дочери и спросил ее, каково ей, и она рассказала ему обо всем, что 
с ней случилось, и сказала те стихи, которые говорила царица Будур. "О 
батюшка, - сказала она, - я не видела никого умнее и стыдливее моего му- 
жа, но только он плачет и вздыхает". - "О дочь моя, - отвечал ей царь, - 
потерпи с ним - осталась только эта третья ночь, и, если он не познает 
тебя и не уничтожит твою девственность, у нас найдется для него план и 
способ, и я сниму с него власть и изгоню его из нашей страны". 
И он сговорился так со своей дочерью и задумал такой план..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Двести десятая ночь 

Когда же настала двести десятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о 
счастливый царь, что царь Арманус сговорился так со своей дочерью и за- 
думал такой план. И подошла ночь, и царица Будур перешла с престола 
царства во дворец и вошла в то помещение, которое было ей приготовлено, 
и увидала она, что свечи зажжены и что госпожа Хаят-ан-Нуфус сидит там. 
И ей вспомнился ее муж, и то, что с ним произошло со времени их разлуки 
за этот небольшой срок, и она заплакала, испуская непрерывные вздохи, и 
произнесла такие стихи: 
"Я клянусь, что весть о беде моей наполняет мир, 
Точно солнца луч, восходящего ночью мрачною. 
Его знак вещает, но трудно нам понять его, 
Потому тоска перестать не может расти моя. 
Ненавижу я прелесть стойкости, полюбив его, 
Но видал ли ты среди любящих ненавистников? 
Взгляды томные поражают нас острием своим 
(А сильнее всех поражают нас взгляды томные). 
Распустил он кудри и снял покров, и увидел я 
Красоту его и черною и белою. 
И болезнь моя и лечение - все в руке его, 
Ведь недуг любви только тот излечит, кто хворь нагнал. 
Поясок его полюбил за нежность бока его, 
И из зависти бедра грузные отказались встать. 
Его локоны на блестящем лбу уподобим мы 
Ночи сумрачной, что задержана засиявшим днем". 
А окончив говорить, она хотела встать на молитву, но вдруг Ха- 
ят-ан-Нуфус схватила ее за подол и, уцепившись за нее, воскликнула: "О 
господин, не стыдно ли тебе перед моим отцом - он сделал тебе столько 
добра, а ты пренебрегаешь мною до этого времени". 
И, услышав это, Ситт Будур села на своем месте прямо и сказала: "О 
моя любимая, что это ты говоришь?" - и Хаят-ан-Нуфус ответила: "Я гово- 
рю, что никогда не видела такого чванного, как ты. Разве все, кто краси- 
вы, так чванятся? Но я сказала это не для того, чтобы ты пожелал меня, а 
потому, что боюсь для тебя зла от царя Армануса: он задумал, если ты не 
познаешь меня сегодня ночью и не уничтожишь мою девственность, отнять у 
тебя утром власть и прогнать тебя из нашей страны. А может быть, его 
гнев увеличится, и он убьет тебя. И я, о господин мой, пожалела тебя и 
предупредила, а решение принадлежит тебе". 
И, услышав от нее эти речи, царица Будур склонила голову к земле и не 
знала, что делать, а потом она подумала: "Если я не послушаюсь царя, то 
погибну, а если послушаюсь - опозорюсь. Но я сейчас царица всех Эбеновых 
островов, и они под моей властью, и мне не встретиться с Камар-аз-Зама- 
ном ни в каком другом месте, так как ему нет дороги в его страну иначе, 
как через Эбеновы острова. Я не знаю, что делать, и вручаю свою судьбу 
Аллаху (прекрасный он промыслитель!). Я же не мужчина, чтобы подняться и 
открыть ему невинную девушку!" 
А затем царица Будур сказала Хаят-ан-Нуфус: "О любимая, все мое пре- 
небрежение тобою и воздержание от тебя - против моей воли". И она расс- 
казала ей обо всем, что с нею случилось, от начала до конца, и показа- 
лась ей и молвила: "Ради Аллаха прошу тебя, защити ты меня и скрой мою 
тайну, пока Аллах не сведет меня с моим возлюбленным Камар-аз-Заманом, а 
после этого будет что будет..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Двести одиннадцатая ночь 

Когда же настала двести одиннадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме- 
ня, о счастливый царь, что госпожа Будур осведомила Хаят-ан-Нуфус о сво- 
ей истории и велела ей все скрыть, и Хаят-ан-Нуфус выслушала ее слова и 
изумилась ее рассказу до крайних пределов. Она пожалела ее и пожелала ей 
встретиться с ее возлюбленным, Камар-азЗаманом, и сказала ей: "О сестри- 
ца, не бойся и не мучайся! Терпи, пока Аллах не свершит свое дело, кото- 
рое решено". А потом Хаят-ан-Нуфус произнесла: 
"Я тайну в груди храню, как в доме с запорами, 
К которым потерян ключ, а дом - за печатью. 
Лишь тот может тайну скрыть, кто верен останется, 
И тайна сокрытою у лучших лишь будет", 
А окончив стихи, она сказала: "О сестрица, грудь свободных - могила 
для тайн, и я не выдам твоей тайны". 
Затем они стали играть, обниматься и целоваться и проспали почти до 
призыва на молитву. И тогда Хаят-анНуфус поднялась и, взяв птенца голу- 
бя, зарезала его над своей рубашкой и вымазалась его кровью и, сняв 
шальвары, стала кричать. И ее родные вошли к ней, и невольницы заголоси- 
ли от радости, и пришла ее мать и спросила, что с нею, и ходила вокруг 
нее и оставалась у нее до вечера. 
Что же касается царицы Будур, то она утром встала и пошла в баню, и 
вымылась, и совершила утреннюю молитву, а потом она отправилась " Дом 
суда и, сев на престол царства, стала творить суд между людьми. И когда 
царь Арманус услыхал радостные клики, он спросил, в чем дело, и ему 
рассказали, что его дочь лишена невинности, и обрадовался он этому, и 
его грудь расправилась и расширилась, и он сделал большой пир, и так они 
провели некоторое время. Вот то, что было с ними. 
Что же касается царя Шахрамана, то когда его сын выехал на охоту и 
ловлю вместе с Марзуваном, как уже раньше рассказано, он стал ждать, но 
пришла ночь после их отъезда, и его сын не приехал. И царь Шахраман не 
спал в эту ночь, и она показалась ему долгой, и встревожился он крайней 
тревогою, и волнение его увеличилось, и не верилось ему, что заря взой- 
дет, а когда настало утро, он прождал своего сына до полудня, но тот не 
приехал. И почувствовал царь, что наступила разлука, и жалость к сыну 
вспыхнула в нем, и он воскликнул: "Увы, мой сын!" - а потом так запла- 
кал, что замочил слезами свою одежду, и произнес из глубины расколовше- 
гося сердца: 
"Я с людьми любви постоянно спорил, пока я сам 
Не почувствовал ее сладости с ее горечью. 
И насильно выпить пришлось мне чашу разлуки с ним, 
И унизился пред рабом любви и свободным я. 
Поклялась судьба разлучить меня и возлюбленных, 
И теперь исполнил суровый рок то, в чем клялся ой". 
А окончив эти стихи, царь Шахраман вытер слезы и кликнул войскам 
клич, приказывая выезжать и спешить в долгий путь. И все воины сели на 
коней, и султан выступил, пылая по своему сыну, Камар-аз-Заману, и его 
сердце было полно печали. И они поскакали, и царь разделил войско на 
правое, левое, заднее и переднее и на шесть отрядов и сказал им; "Сбор 
завтра у перекрестка дороги!" 
И тогда войска рассеялись и поехали, и ехали, не переставая, остаток 
этого дня, пока не спустилась ночь. И они ехали всю ночь, до следующего 
полдня, пока не достигли пересечения четырех дорог, и не знали они, по 
какой дороге поехал Камар-аз-Заман, а затем они увидели остатки разор- 
ванной материи и заметили растерзанное Мясо и увидели, что еще остались 
следы крови. 
И, когда царь Шахраман увидал это, он издал великий крик из глубины 
сердца и воскликнул: "Увы, мой сын!" - и стал бить себя по лицу и щипать 
себе бороду и порвал на себе одежду. Он убедился в смерти своего сына, и 
усилились его стоны и плач, и войска заплакали из-за его плача и увери- 
лись, что Камар-аз-Заман погиб, и посыпали себе головы пылью. 
И пришла ночь, а они все рыдали и плакали, так что едва не погибли. А 
сердце царя загорелось от пламени вздохов, и он произнес такие стихи: 
"Не корите вы огорченного за грусть его, 
Уж достаточно взволнован он печалями. 
И плачет он от крайней грусти и мук своих, 
И страсть его говорит тебе, как пылает он. 
О счастье! Кто за влюбленного, клятву давшего 
Изнурению, что всегда слезу будет лить из глаз? 
Он являет страсть, потеряв луну блестящую, 
Что сиянием затмевает ближних всех своих. 
Но теперь дала ему смерть испить чашу полную 
В день, как выехал, и далек он стал от земли родной. 
Бросил родину и уехал он на беду себе, 
И прощания не узнал услады с друзьями он. 
Поразил меня и отъездом он и жестокостью, 
И разлукою, и мучением, нас покинувши. 
Он отправился и оставил нас, простившись лишь, 
Когда дал ему приют Аллах в садах своих". 
А окончив стихи, царь Шахраман вернулся с войсками в свой город..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Двести двенадцатая ночь 

Когда же настала двести двенадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме- 
ня, о счастливый царь, что царь Шахраман, окончив говорить стихи, вер- 
нулся с войсками в свой город. Он убедился в гибели своего сына и понял, 
что на него напал и растерзал его либо зверь, либо разбойники. 
И он велел кликнуть клич по островам Халидаи, чтобы надели черное, с 
горя по его сыне Камар-аз-Замане и сделал для него помещение, которое он 
назвал Дом печалей, и каждый четверг и понедельник он творил суд над во- 
инами и подданными, а на остальную неделю он входил в Дом печали и горе- 
вал по своем сыне, оплакивая его в стихах, и среди них были такие: 
"День счастья - тот день, когда вы снова близки ко мне, 
А день моей гибели - когда отвернетесь вы. 
И если угрозою испуган я гибели, 
То слаще спокойствия мне близость с любимыми". 
И также такие слова: 
"Я душой своей искуплю ушедших, - отъездом их 
Они ранят сердце и порчею смущают. 
Так пускай без мужа проводит радость весь должный срок. [240] 
Со счастьем, раз их нет, развелся я трижды" [241] 
Вот что было с царем Шахраманом. Что же касается дарицы Будур, дочери 
царя аль-Гайюра, то она сделалась царицей Эбеновой земли, и люди стали 
показывать на нее пальцами и говорили: "Это зять царя Армануса". И каж- 
дую ночь она спала с Ситт Хаят-ан-Нуфус и жаловалась на тоску по своем 
муже Камар-аз-Замане и, плача, описывала Хаят-ан-Нуфус его красоту и 
прелесть и желала, хотя бы во сне, сойтись с ним, и говорила: 
"Аллаху известно, что когда разлучились мы, 
Я плакал так, что слез пришлось занимать мне. 
Сказали хулители: "Терпи, ты достигнешь их", - 
А я им: "Хулители, откуда терпенье?" 
Вот что было с царицей Будур. Что же касается Камар-аз-Замана, то он 
оставался в саду у садовника некоторое время, плача ночью и днем м про- 
износя стихи и вздыхая о временах блаженства и ночах, исполненных жела- 
ний. А садовник говорил ему: "В конце года корабль отправится в земли 
мусульман". 
И Камар-аз-Заман пребывал в таком положении, пока однажды не увидел, 
что люди собираются вместе" И он удивился этому, а садовник вошел к нему 
и сказал: "О дитя мое, прекрати на сегодня работу и не отводи воду к 
кустам: сегодня праздник, и люди посещают друг друга. Отдохни же и пог- 
лядывай только за садом. Я хочу присмотреть для тебя корабль: остается 
лишь немного времени до того, как я пошлю тебя в земли мусульман". 
Потом садовник вышел из сада, и Камар-аз-Заман остался один, и стад 
он думать о своем положении, и сердце его разбилось, и слезы его потек- 
ли. И Камар-азЗаман заплакал горьким плачем, так что лишился чувств, а 
очнувшись, он встал и пошел по саду, размышляя о том, что сделало с ним 
время, и о долгой разлуке и отдалении, и разум оставил его, и был он в 
смятении. И он споткнулся и упал, наткнулся лбом на корень дерева и уда- 
рился, и из его лба потекла кровь и смешалась со слезами. И Камар-аз-За- 
ман вытер кровь, осушил слезы и перевязал лоб тряпкой и, поднявшись, 
стал ходить по саду, размышляя и потеряв разум. 
А потом он взглянул на дерево, на котором ссорились две птицы. И одна 
из птиц поднялась и клюнула другую в шею, так что отделила ей голову от 
тела, и, взяв голову птицы, улетела с нею, а убитая птица упала на землю 
перед Камар-аз-Заманом. И пока все это было, вдруг две большие птицы 
опустились к убитой, и одна встала у ее головы, а другая около хвоста, и 
они опустили крылья и клювы и, вытянув к ней шеи, стали плакать. И тут 
Камар-аз-Заман заплакал о разлуке со своей женой, и ему вспомнился его 
отец, когда он увидел тех двух птиц, которые плакали по своем товари- 
ще..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Двести тринадцатая ночь 

Когда же настала двести тринадцатая ночь, она сказала: "Дошло до ме- 
ня, о счастливый царь, что Камараз-Заман заплакал от разлуки со своей 
женой и отцом, когда увидал двух птиц, которые плакали по своем товари- 
ще. А затем Камар-аз-Заман посмотрел на птиц и увидел, что они вырыли 
яму и закопали в ней убитую птицу и после того взлетели на воздух и 
скрылись на некоторое время, а потом вернулись, и с ними была пти- 
ца-убийца. И они спустились с нею на могилу убитой и, насев на убийцу, 
убили ее и, проткнув ей тело, вытянули ей кишки и пролили ее кровь на 
могилу убитой птицы, и разбросали ее мясо и разорвали ее кожу, а то, что 
было в ее внутренностях, они вытянули и раскидали по разным местам. 
И все это происходило, а Камар-аз-Заман смотрел и удивлялся, и вдруг 
он бросил взгляд на то место, где убили птицу, и увидал там что-то блес- 
тящее. И он подошел ближе, и оказалось, что это зоб той птицы, и Кама- 
раз-Заман взял его и вскрыл и нашел там камень, который был причиной его 
разлуки с женой. И когда Камар-аз-Заман увидел и узнал камень, он упал 
без чувств от радости, а очнувшись, он воскликнул: "Хвала Аллаху! Вот 
хороший признак и весть о встрече с моей возлюбленной". 
Он рассмотрел камень и провел им перед глазами и привязал его к руке, 
радуясь доброй вести. А потом он поднялся и стал ходить, и ожидал садов- 
ника до ночи, но тот не пришел. И Камар-аз-Заман проспал на его месте до 
утра, а затем поднялся, чтобы работать, и, подпоясавшись веревкой из 
пальмовых волокон, взял топор и корзинку и прошел через сад. Он подошел 
к рожковому дереву и ударил его по корню топором, и от удара зазвенело. 
Тогда Камар-аз-Заман снял с корня землю и увидел опускную плиту..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Двести четырнадцатая ночь 

Когда же настала двести четырнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до 
меня, о счастливый царь, что когда Камар-аз-Заман поднял эту опускную 
плиту, он увидел под ней дверь и лестницу и, спустившись по ней, оказал- 
ся в древнем помещении времен Ада и Самуда [242]. И помещение это было вы- 
тесано из камня, а по стенам его шли скамейки небесного цвета, и оказа- 
лось, что оно наполнено ярко-рдеющим червонным золотом. И тогда Ка- 
мар-аз-Заман сказал про себя: "Ушло утомление, и пришли веселье и ра- 
дость!" А потом Камар-азЗаман поднялся из этого помещения в сад, на по- 
верхность Земли, и опустил плиту обратно на место, как она была. 
Он возвратился в сад и отводил воду к деревьям до конца дня, и тогда 
пришел к нему садовник и сказал: "О дитя мое, радуйся возвращению на ро- 
дину! Купцы собрались в путешествие, и корабль через три дня отъезжает в 
Эбеновый город (а это первый город из городов мусульман). И когда ты 
достигнешь его, ты пройдешь сушею шесть месяцев и прибудешь к островам 
Халидан, на которых находится царь Шахраман". 
И Камар-аз-Заман обрадовался и произнес: 
"Не бросайте тех, кто вдали от вас не привычен быть - 
Вы пытаете, покидая их, безгрешного. 
Другой, когда разлука длится, не помнит вас, 
И менять готов свои чувства он, не то, что я"" 
Потом Камар-аз-Заман поцеловал садовнику руку и сказал: "О батюшка, 
как ты обрадовал меня" так и я тоже тебя обрадую великою радостью". И он 
рассказал ему про комнату, которую видел, и садовник обрадовался и ска- 
зал: "О дитя мое, я в этом саду уже восемьдесят лет и ничего не заметил, 
а ты у меня меньше года и увидал Это. Это твой клад. Он поможет тебе 
достигнуть твоих родных и соединиться с тем, кого ты любишь". - "Я неп- 
ременно с тобою поделюсь", - ответил Камар-аз-Заман. 
А затем он взял садовника и, введя его в помещение, показал ему золо- 
то. А было оно в двадцати кувшинах. И Камар-аз-Заман взял десять, и са- 
довник десять. "О дитя мое, - сказал ему садовник, - наложи себе нес- 
колько мер воробьиных маслин, из тех, что в этом саду: их не найти в 
других землях, и купцы ввозят их во все страны. Положи золото в меры 
так, чтобы маслины были поверх золота, потом закрой меры и возьми их с 
собою на корабль".
Дата публикации: 19 октября 2019 в 14:38