Повесть об Али ибн Беккаре и Шамс-ан-Нахар (ночи 153-169) стр. 1

Сто пятьдесят третья ночь 

Когда же настала сто пятьдесят третья ночь, Шахразада сказала: "Дошло 
до меня, о счастливый царь, что в древние времена и минувшие века и го- 
ды, в халифате царя Харуна ар-Рашида, был один человек, купец, у которо- 
го был сЫН по имени Абу-ль-Хасан Али ибн Тахир. 
И человек этот имел много денег и делал обильные дары. А сын его был 
красив лицом, и поведение его было любезно людям. И сын купца входил во 
дворец халифа без разрешения, и все наложницы и невольницы халифа любили 
его. Он был сотрапезником царя, говорил ему стихи и рассказывал диковин- 
ные рассказы, однако продолжал продавать и покупать на рынке купцов. 
А у лавки его обычно сидел юноша из детей персов, которого звали Али 
ибн Беккар. И юноша этот был красив станом, изящен видом и совершенен по 
внешности: с розовыми щеками, сходившимися бровями и нежной речью и улы- 
бающимися устами, и он любил веселье и развлеченья. 
И случилось как-то, что оба они сидели, разговаривая и веселясь, и 
вдруг появились десять невольниц, точно луны, и каждая из них отличалась 
красотой и стройностью стана, а среди них была женщина, верхом на муле, 
оседланном вышитым седлом с золотыми стременами. И на этой женщине был 
тонкий изар [205], а стан ее охватывал шелковый пояс с золотой каймой. И 
была она такова, как сказал о ней поэт: 
И кожа ее шелкам подобна, а речь ее 
Нежна и приятна нам, не вздор и не проповедь. 
Глазам же ее Аллах "Явитесь!" сказал, и вот 
Явились они, пьяня сердца, как вино пьянит. 
Любовь к ней! Пускай сильней всечасно тоска моя! 
В любви утешение - в день судный найду тебя! 
И когда невольницы достигли лавки Абу-ль-Хасана, та женщина сошла с 
мула и, сев возле лавки, приветствовала его, и он тоже приветствовал ее. 
И когда Али ибн Беккар ее увидел, она похитила его ум. И он хотел уйти, 
но она сказала ему: "Сиди на месте! Мы приехали к тебе, а ты уходишь! 
Это несправедливо!" "Клянусь Аллахом, о госпожа, - ответил он, - я бегу 
от того, что увидел, и язык обстоятельств говорит: 
Как солнце она, что на небе живет, 
Утешь же ты душу благим утешеньем! 
Подняться не можешь ведь ты до нее, 
Спуститься к тебе она тоже не может". 
И когда женщина услышала это, она улыбнулась и спросила Абу-аль-Хаса- 
на: "Как имя этого юноши и откуда он?" И Абу-ль-Хасан отвечал: "Он чуже- 
земец". - "Из какой страны?" - спросила она. "Он сын царя персов, и зо- 
вут его Али ибн Беккар, - ответил торговец, - а чужеземцу надлежит ока- 
зывать уважение". - "Когда моя невольница придет к тебе, приведи его ко 
мне", - сказала женщина. И Абу-аль-Хасан отвечал: "На голове и на гла- 
зах!" [206] - и потом женщина поднялась и отправилась своей дорогой. И вот 
что было с нею. 
Что же касается Али ибн Беккара, то он не знал, что сказать. А через 
час невольница пришла к Абу-аль-Хасану и сказала ему: "Моя госпожа тре- 
бует тебя вместе с твоим товарищем". И Абу-аль-Хасан поднялся и взял с 
собою Али ибн Беккара, и они пошли во дворец Харуна ар-Рашида. 
И невольница ввела их в комнату и посадила, и они немного побеседова- 
ли. И вдруг перед ними поставили столы, и они поели и вымыли руки. А за- 
тем невольница принесла им вино, и они опьянели. 
И после того она велела им подниматься. И они пошли с нею, и не- 
вольница ввела их в другую комнату, построенную на четырех столбах. И 
эта комната была устлана разными подстилками и украшена всевозможными 
украшениями, точно палата из палат в раю. Оба юноши оторопели, увидав 
такие редкости, и, пока они смотрели на эти диковины, вдруг появились 
десять невольниц, словно луны, которые гордо раскачивались, ошеломляя 
взоры и смущая умы, и встали в ряд, подобные райским гуриям. 
А через короткое время вдруг появились другие десять невольниц и при- 
ветствовали их обоих. В руках этих невольниц были лютни и инструменты 
для забавы и радости. И все невольницы сели и настроили струны, и подня- 
лись перед гостями, и играли на лютнях, и пели, и говорили стихи, и каж- 
дая из них была искушением для рабов Аллаха. 
И пока это происходило, вдруг появилось еще десять невольниц, подоб- 
ных им: высокогрудые ровесницы, черноглазые, с румяными щеками, сходящи- 
мися бровями и мягкими членами, - искушение для богомольцев и услада для 
взирающих. И на них были всякие разноцветные шелка и одежды, ошеломляю- 
щие и искушающие разум. И они встали у дверей, а после них пришли другие 
десять невольниц, прекраснее их, и на них были красивые одежды, не под- 
ходящие ни под какое описание. И невольницы тоже встали у дверей. А по- 
том из дверей вышли двадцать невольниц, среди которых была невольница по 
имени Шамс-ан-Нахар, подобная луне среди звезд. И она качалась от до- 
вольства и изнеженности, опоясанная избытком своих волос. На ней была 
голубая одежда и шелковый изар с каемками из золота и драгоценных кам- 
ней, а стан ее охватывал пояс, украшенный всякими драгоценностями. 
И она шла, кичливо раскачиваясь, пока не села на ложе. И когда Али 
ибн Беккар увидал ее, он произнес такие стихи: 
"Из-за этой болезнь моя началась, 
И продлилась любовь моя и влюбленность. 
Перед нею душа моя, вижу, тает 
От любви к ней, и всем видны мои кости". 
А окончив эти стихи, он сказал Абу-аль-Хасану: "Если бы ты хотел сде- 
лать мне добро, то рассказал бы мне об этой красавице. Тогда, прежде чем 
войти сюда, я укрепил бы свою дуuу и внушил бы ей быть стойкою в том, 
что ее постигнет". 
И он стал плакать, стонать и жаловаться, а Абу-альХасан отвечал: "О 
брат мой, я хотел тебе только добра, по я боялся, что если я скажу тебе 
заранее, тебя охватит любовь, которая оттолкнет тебя от встречи с ней и 
встанет между ней и тобою. Успокой же душу и прохлади глаза - она обра- 
щает лицо к тебе и добивается встречи с тобою". - "Как зовут эту женщи- 
ну?" - спросил Али ибн Беккар. И Абу-аль-Хасаy ответил: "Ее имя Шамс-ан- 
Нахар, и она из любимиц повелителя правоверных Харуна ар-Рашида, а это 
место - дворец халифа". 
И Шамс-ан-Нахар села и стала рассматривать прелести Али ибн Беккара, 
и он - тоже рассматривал ее красоту, и любовь друг к другу охватила обо- 
их. И Шамс-ан-Нахар велела всем невольницам сесть по местам. И каждая из 
них села напротив окна, и Шамс-ан-Нахар велела им петь, и одна из не- 
вольниц взяла лютню и произнесла: 
"Ты послание второй раз пришли, 
И ответ возьми ты открыто свой. 
Пред тобой, о царь дивной прелести, 
Я стою, на страсть свою жалуясь. 
О владыка мой, о душа моя, 
О жизнь моя драгоценная, 
Пожалуй мне поцелуй один - 
Подари его или дай взаймы! 
Я верну его, не лишишься ты 
Самого его, - каким был, верну. 
А захочешь ты прибавления, 
Так возьми его, с душой радостной. 
О надевший мне платье гордости, 
Будь же счастлив ты в платье радости!" 
И Али ибн Беккар пришел в восторг и сказал ей: "Прибавь мне еще таких 
стихов!" И невольница пошевелила струны и произнесла такое стихотворе- 
ние: 
"Ты часто далек, о мой любимый, 
И глаз научил мой долго плакать. 
О счастье очей моих, о радость - 
Желаний предел моих и веры! 
О, сжалься над тем, чьи очи тонут 
В слезах опечаленного страстью". 
А когда она окончила свои стихи, Шамс-ан-Нахар сказала другой не- 
вольнице: "Дай нам послушать что-нибудь". И та затянула напев и произ- 
несла такие стихи: 
"От взоров хмелею я, не винами я пьяна, 
И стана его изгиб с собою мой сон увел. 
Не тешит меня вино - утешусь лишь кудрями; 
Вином не взволнована - чертами лица его, 
И волю мою сломил кудрей завиток его, 
А то, что одето в плащ, похитило разум мой". 
И когда Шамс-ан-Нахар услышала стихи, произнесенные невольницей, она 
долго вздыхала, и стихи ей понравились. А потом она велела петь другой 
невольнице. И та взяла лютню и произнесла: 
"Лицо его светилу неба - соперник, 
Вода юности на лице его сочится. 
И отметил пух на щеках его два ряда письмен, 
И весь смысл любви в них изложен до предела, 
Закричала прелесть, лишь только оп повстречался мне: 
"Вот он, расшитый вышивкой Аллаха!" 
А когда она окончила свои стихи, Али ибн Беккар сказал невольнице, 
бывшей близко от него: "Скажи ты, о невольница, и дай нам услышать 
что-нибудь!" И она взяла лютню и произнесла: 
"Время близости слишком коротко - 
Для оттяжек этих и игр твоих, 
Разлука часто губит нас - 
Прекрасный так не делает, 
Ловите же миг счастья вы - 
Любви приятен будет час". 
А когда она окончила свои стихи, Али ибн Беккар сопроводил их 
обильными слезами. При виде его плача, жалоб и стонов Шамс-ан-Нахар за- 
горелась страстью и любовью, и ее погубило увлеченье и безумие любви. И 
она поднялась с ложа и подошла к дверям покоя, и Али ибн Беккар встал и 
пошел ей навстречу, и они обнялись и упали без памяти. И невольницы по- 
дошли к ним и подняли их и внесли их в покои и обрызгали розовой водой. 
А когда они очнулись, то не нашли Абу-аль-Хасана, который прятался за 
краем ложа. "Где же Абу-аль-Хасан?" - спросила невольница, и тот пока- 
зался ей из-за ложа. Шамс-ан-Нахар пожелала ему мира и воскликнула: "Я 
прошу Аллаха, чтобы он дал мне возможность наградить тебя, о творец ми- 
лости!" 
А потом она обратилась к Али ибн Беккару и сказала: "О господин, лю- 
бовь я не чувствовала бы вдвойне; но для нас нет ничего иного, кроме 
стойкости против того, что нас постигло". - "О госпожа, - ответил Али 
ибн Беккар, - встреча с тобою мне приятна, и взгляд на тебя не потушит 
во мне пламени, и ничто не устранит любви к тебе, овладевшей моим серд- 
цем, кроме гибели моей души". 
И он заплакал" и слезы бежали по его щеке, словно рассыпанные жемчу- 
жины, и, увидев, что он плачет, Шамс-ан-Нахар заплакала с ним вместе. И 
тогда Абу-альХасан воскликнул: "Клянусь Аллахом, я дивлюсь вам и недоу- 
меваю! Поистине, то, что происходит, удивительно и диковинно! Вы так 
плачете, когда вместе, что же будет, когда вы расстанетесь и разлучи- 
тесь? Теперь не время печали и плача, - прибавил он, - нет, теперь время 
быть вместе и радоваться. Веселитесь же и развлекайтесь, но не плачьте!" 
Потом Шамс-ан-Нахар сделала знак одной невольнице, и та ушла и верну- 
лась с прислужницами, которые несли столик с серебряными блюдами, где 
были всякие роскошные кушанья. И они поставили стол перед ними, и Шам- 
сан-Нахар принялась есть и кормить Али ибн Беккара, и они ели, пока не 
насытились. А затем столик был убран, и они вымыли руки, и принесли ку- 
рильницы с разными курениями - алоэ, амброй и неддом, а также принесли 
кувшины с розовой водой. И они надушились и воскурили благовония, и им 
принесли подносы из резного золота, где были всевозможные напитки и пло- 
ды, свежие и сухие, желательные душе и услаждающие глаз, а после того 
принесли агатовый таз, полный вина. 
И Шамс-ан-Нахар выбрала десять невольниц, которым она велела нахо- 
диться при них, и десять невольниц из числа певиц, а остальным позволила 
разойтись. И она приказала невольницам играть на лютне. И они сделали 
так, как она велела, и одна из них произнесла: 
"Как дух мой, мне дорог тот, кто мне возвратит привет 
Со смехом, и вновь придет любовь за отчаяньем. 
Руками страстей теперь покров с моих тайн уже спят, 
Открыли хулителям, что в сердце моем, они. 
И слезы из глаз моих меж мною и им стоят, 
Как будто бы слезы глаз со мной влюблены в него". 
А когда она окончила стихи, Шамс-ан-Нахар поднялась и, наполнив ку- 
бок, выпила его, а потом она налила кубок и дала его Али ибн Беккару..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Сто пятьдесят четвертая ночь 

Когда же настала сто пятьдесят четвертая ночь, она сказала: "Дошло до 
меня, о счастливый царь, что Шамс-ан-Нахар наполнила кубок и дала его 
Али ибн Беккару, а потом она велела невольнице петь, и та произнесла та- 
кие стихи: 
"Похожи слеза моя, коль льется, и влага вин, 
И то же, что в кубке есть, глаза мои льют струей. 
Не знаю, клянусь творцом, то око ли льет вино 
Струею обильною, иль слезы я пил свои", 
А когда она окончила стихи, Али ибн Беккар выпил свой кубок и возвра- 
тил его Шамс-ан-Нахар, а та наполнила его и подала Абу-аль-Хасану, кото- 
рый выпил кубок. А потом она взяла лютню и сказала: "Никто не будет петь 
над моим кубком, кроме меня!" И натянула струны и произнесла такое сти- 
хотворение: 
"Диковинных слез струя дрожит на щеках его, 
И страсти его огни, пылая, в груди горят. 
Он плачет, коль близко вы, боясь отдаления, 
И слезы его текут, коль близко вы иль вдали. - 
И слова другого: 
Мы твой выкуп, о кравчий наш, облаченный 
Красотою от звезд чела и до пяток. 
Солнце светит из рук твоих, и плеяды 
Между уст - а над воротом светит месяц. 
Твои чаши оставили меня пьяным, 
И пускают их в круг ходить твои очи. 
Разве в дивном бытии своем не луна ты 
В полнолунье, что смерть несет всем влюбленным? 
Или бог ты, что жизнь подаст или сгубит - 
Расставаясь, с кем хочешь ты, и встречаясь? 
Все красоты Аллах творил из тебя лишь, 
Прелесть ветра из свойств твоих сотворил он. 
Не земное созданье ты, но напротив - 
Вышний ангел, ниспосланный всех создавшим", 
И когда Али ибн Беккар, Абу-аль-Хасан и присутствующие услышали стихи 
Шамс-ан-Нахар, они едва не улетели от восторга. И они стали играть и 
смеяться, и когда Это было так, вдруг приблизилась невольница, дрожащая 
от страха, и сказала: "О госпожа, слуги халифа у двери. Это Афиф и Мас- 
рур и Марджан и другие евнухи, которых я не знаю". И, услышав эти слова, 
невольницы чуть не умерли от испуга, но Шамс-ан-Нахар засмеялась и ска- 
зала: "Не бойтесь!" 
И потом она приказала невольнице: "Отвечай им, пока мы не выйдем от- 
сюда". И велела запереть двери и опустить над дверями занавески. И, за- 
перев дверь в комнату, она вышла через потайную дверь в сад, и села на 
свое ложе, и приказала невольнице растирать себе ноги, а другим не- 
вольницам она велела разойтись по своим местам. И потом она приказала 
оставшейся девушке позвать тех, кто был у двери, чтобы они вошли, и во- 
шел Масрур и те, кто был с ним, а было их двадцать, с мечами в руках. 
Они приветствовали Шамс-ан-Нахар, и она спросила их: "Зачем вы пришли?" 
И евнухи ответили: "Повелитель правоверных приветствует тебя. Он стоско- 
вался, не видя тебя, и передает тебе, что у него было сегодня торжество 
и большое веселье и он хочет, чтобы в завершение радости ты была с ним в 
этот час. Ты ли придешь к нему, или он придет к тебе?" 
И Шамс-ан-Нахар поднялась и поцеловала землю и сказала: "Слушаю и по- 
винуюсь приказу повелителя правоверных!" И затем она велела призвать 
надсмотрщиц и девушек и, когда они пришли, сделала вид, что собирается 
поступить так, как повелел халиф. А ее помещение было готово для приема 
халифа, и она сказала евнухам: "Идите к повелителю правоверных и пере- 
дайте ему, что я ожидаю его после того, как приготовлю для него ковры и 
нужные вещи". 
И евнухи поспешно отправились к повелителю правоверных, а что касает- 
ся Шамс-ан-Нахар, то она сняла с себя одежды и, выйдя к своему возлюб- 
ленному Али ибн Беккару, прижала его к груди и попрощалась с ним. И он 
горько заплакал и сказал: "О госпожа, это прощание - причина моей гибели 
и гибели моей души, но я прошу Аллаха, чтобы он наделил меня стойкостью 
в любви, которою он испытал меня". - "Клянусь Аллахом, - отвечала 
Шамс-ан-Нахар, - никто не подвергнется гибели, кроме меня! Ты выйдешь на 
рынок и встретишься с теми, кто тебя утешит, и будешь охранен, и страсть 
твоя будет скрыта, а я подвергнусь заботам и тяготам и не найду никого, 
кто бы утешил меня, тем более что я обещала халифу встретиться с ним. 
Быть может, меня постигнет из-за этого большая опасность, так как я тос- 
кую по тебе и люблю тебя и в тебя влюблена и печалюсь о разлуке с тобою. 
Каким языком я буду петь и с каким сердцем явлюсь к халифу? Какими сло- 
вами буду я беседовать с повелителем правоверных и какими глазами взгля- 
ну на место, где тебя нет? Как я буду на пиру, где тебя не будет, и с 
удовольствием буду ли я пить вино, когда тебя нет?" И Абу-аль-Хасан ска- 
зал ей: "Не смущайся и терпи и не будь небрежна, разделяя трапезу с по- 
велителем правоверных сегодня вечером. Не выказывай ему невнимание и 
будь стойкой!" 
И пока они разговаривали, пришла невольница и сказала: "О госпожа, 
пришли слуги халифа!" И Шамс-анНахар поднялась на ноги и сказала не- 
вольнице: "Возьми Абу-аль-Хасана и его товарища и отправляйся с ними в 
верхнюю светлицу, которая выходит в сад, и оставь их там, пока не насту- 
пит темнота, а потом ухитрись какнибудь их вывести". 
И невольница взяла их и привела в светлицу и, заперев дверь, ушла 
своей дорогой, а они оба сели и стали смотреть в сад. 
И вдруг пришел халиф, предшествуемый почти сотнею евнухов с мечами в 
руках, и вокруг него было двадцать невольниц, точно луны, и на них были 
самые роскошные, какие есть, одежды, и на голове у каждой из них был ве- 
нец, окаймленный жемчугами и яхонтами, и все они держали в руках зажжен- 
ные свечи. И халиф шел посреди них, а они окружали его со всех сторон, и 
перед ним шли Масрур и Афиф и Васиф, а он шествовал среди них, покачива- 
ясь. 
И Шамс-ан-Нахар и невольницы, бывшие с нею, поднялись и встретили ха- 
лифа у ворот сада, целуя перед ним землю, и они до тех пор шли перед 
ним, пока не сели на ложе, а невольницы и евнухи, бывшие в саду, все 
встали перед ним. И явились прекрасные девушки и прислужницы, неся в ру- 
ках зажженные свечи, благовония, курения и музыкальные инструменты, а 
царь приказал певицам сесть, и они сели по своим местам. И Шамс-анНахар 
пришла и села на скамеечку, рядом с ложем халифа, и стала разговаривать 
с ним, и при всем этом Абуаль-Хасан и Али ибн Беккар смотрели и слушали, 
а халиф не видел их. 
А потом халиф принялся шутить и играть с Шамс-анНахар, и они наслаж- 
дались и радовались, и царь велел открыть помещение, и его открыли и 
распахнули окна и зажгли свечи, и там стало светло, как днем. 
А затем евнухи стали переносить посуду для питья. "И я увидел такую 
посуду и такие редкости, - говорил Абу-аль-Хасан, - каких не видывали 
мои глаза. Это была посуда из золота, серебра и прочих драгоценных ме- 
таллов и камней, которых нет сил описать, и мне даже представлялось, что 
я во сне - так я был ошеломлен тем, что видел". 
Что же касается Али ибн Беккара, то с того времени, как с ним расста- 
лась Шамс-ан-Нахар, он лежал на земле от сильной страсти и любви. А оч- 
нувшись, он стал смотреть на эти вещи, которым не найти равных, и сказал 
Абу-аль-Хасану: "О брат мой, я боюсь, что халиф нас увидит или узнает о 
нас, и больше всего я боюсь за тебя, а что до меня, то про себя я знаю, 
что я погиб несомненно, и гибель моя от одной лишь любви и страсти и 
чрезмерного увлечения и любовного безумия и оттого, что я расстался с 
любимою после сближения. Но я надеюсь, что Аллах освободит нас из этой 
западни". 
И Али ибн Беккар с Абу-аль-Хасаном до тех пор смотрели на халифа и на 
то, как он веселится, пока приготовления к пиру не были закончены. А по- 
том халиф обратился к одной из невольниц и сказал: "Подавай, о Гарам, 
самую волнующую музыку, какую знаешь". И невольница взяла лютню и, наст- 
роив ее, произнесла: 
"Сильна бедуинки страсть, родными покинутой, 
По иве томящейся и мирте Аравии. 
Увидевши путников, огнями любви она 
Костер обеспечит им, слезами бурдюк нальет. 
И все ж не сильней любви к тому, кого я люблю, 
По грешной считает он меня за любовь мою". 
И когда Шамс-ан-Нахар услышала эти стихи, она склонилась со скамееч- 
ки, на которой сидела, и упала на землю без памяти и исчезла из мира. И 
невольницы встали и подняли ее, и когда Али ибн Беккар увидел это из 
светлицы, он упал без чувств. И Абу-аль-Хасан сказал: "Поистине, судьба 
разделила страсть между вами поровну!" 
И когда они разговаривали, вдруг пришла к ним та невольница, что при- 
вела их в светлицу, и сказала: "О Абу-альХасан, поднимайся с своим това- 
рищем и уходите: мир стал тесен для нас, и боюсь, что халиф узнает про 
вас. Если вы не уйдете сей же час, мы умерли!" - "А как может этот моло- 
дец уйти со мной, когда у него нет сил встать?" - спросил Абу-аль-Хасан, 
и девушка принялась брызгать на Али ибн Беккара розовой водой, и он оч- 
нулся от обморока. 
И тогда Абу-аль-Хасан поднял его, а невольница его поддерживала, и 
они спустились с ним из светлицы и немного прошли. А потом невольница 
открыла маленькую железную дверь и вывела через нее Абу-аль-Хасана и Али 
ибн Беккара, и они увидели скамейку на берегу Тигра и сели. И невольница 
захлопала в ладоши, и к ней подъехал человек в маленьком челноке, и она 
сказала ему: "Возьми этих юношей и доставь их на другой берег". И они 
сели в челнок. И когда человек начал грести и они отдалились от сада, 
Али ибн Беккар посмотрел на дворец халифа, сад и беседку и простился с 
ними таким двустишием: 
"Прощаясь, протягивал я руку ослабшую - 
Другая рука была на сердце, под пеплом, 
Последним не будет пусть свидание это нам, 
И пищей последнею не будет та пища". 
А затем невольница сказала матросу: "Поторопись с ними". И тот стал 
грести, ускоряя ход, а невольница была с ними..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.