Рассказ бедуина Хаммада (ночь 144)

Бедуин принялся рассказывать им о самом диковинном, что выпало ему на
долю, и сказал: "Знайте, что немного времени тому назад я как-то ночью
сильно мучился бессонницей и мне не верилось, что наступит утро. Когда
же утро настало, я поднялся, в тот же час и минуту опоясался мечом, сел
на коня, привязал к ноге копье и выехал, желая оправиться на охоту и
ловлю. И мне повстречалась на дороге толпа людей, которые спросили меня
о моей цели, и когда я сказал им о ней, они воскликнули: "И мы тоже тебе
товарищи!" И мы отправились все вместе, и когда мы ехали, вдруг перед
нами появился страус.
И мы направились к нему, но он побежал перед нами, распахнув крылья,
и несся, а мы за ним следом, до полудня, и, наконец, он завел нас в пус-
тыню, где не было ни растительности, ни воды, и мы слышали там лишь
свист змей, вой джиннов и крики гулей. И когда мы достигли этого места,
страус скрылся от нас, и не знали мы, на небо ли он взлетел, или под
землю провалился.
Мы повернули головы коней и хотели уезжать, но потом мы решили, что
возвращаться во время такой сильной жары не хорошо и не правильно. А
зной усилился над нами, и нам сильно хотелось пить, и кони наши остано-
вились, и мы уверились, что умрем. И когда мы так стояли, мы вдруг уви-
дели издали обширный луг, где резвились газели, и там был разбит шатер,
а рядом с шатром был привязан конь, и блестели зубцы на копье, воткнутом
в землю.
И души наши оправились после отчаянья, и мы повернули головы коней к
этому шатру, стремясь к лугу и воде, и все мои товарищи направились к
нему, и я был впереди них, и мы ехали до тех пор, пока не достигли того
луга, и, остановившись у ручья, мы напились и напоили наших коней. И ме-
ня охватил пыл неразумия, и я направился ко входу в эту палатку и увидал
юношу без растительности на щеках, подобного месяцу, и справа от него
была стройная девушка, словно ветвь ивы. И когда я увидел се, любовь к
ней запала мне в сердце.
Я приветствовал юношу, и он ответил на мой привет, и я спросил его:
"О брат арабов, расскажи мне, кто ты и кто для тебя эта девушка, которая
подле тебя?" И юноша потупил ненадолго голову, а потом поднял ее и ска-
зал: "Расскажи сначала мне, кто ты и что это за конные с тобою". И я от-
ветил ему: "Я Хаммад ибн аль-Фазари-аль-Фариси, славный витязь, который
считается среди арабов за пятьсот всадников. Мы вышли из нашего станови-
ща, направляясь на охоту и ловлю, и нас поразила жажда, и я направился
ко входу в эту палатку, надеясь, что найду у вас глоток воды".
И, услышав мои слова, юноша обернулся к той красивой девушке и сказал
ей: "Принеси этому человеку воды и что найдется из кушанья", и девушка
поднялась, волоча подол, и золотые браслеты бренчали у нее на ногах, и
она спотыкалась, наступая на свои волосы. Она ненадолго скрылась и потом
пришла, и в правой ее руке был серебряный сосуд, полный холодной воды, а
в другой - чашка, наполненная финиками, молоком и мясом зверей, какое
нашлось у них.
И я не мог взять у девушки ни еды, ни питья, так сильно я полюбил ее,
и произнес такие два стиха:
"И кажется, краска на пальцах ее -
Как ворон, который стоит на снегу.
Ты солнце с луною увидишь на ней,
И солнце закрылось, и в страхе луна".
А поев и напившись, я сказал юноше: "О начальник арабов, знай, что я
осведомил тебя об истине в моем деле и хочу, чтобы ты рассказал мне, кто
ты, и осведомил бы меня об истине в твоем деле". - "Что до этой девушки,
то она моя сестра", - сказал юноша. И я молвид: "Хочу, чтобы ты добро-
вольно отдал мне ее в жены, а не то я убью тебя и возьму ее насильно".
И тут юноша на время потупил голову, а потом он поднял свой взор ко
мне и сказал: "Ты прав, утверждая, что ты известный витязь и славный
храбрец и лев пустыни, но если вы вероломно наброситесь на меня и убьете
и возьмете мою сестру, это будет для вас позором. И если вы, как вы го-
ворили, витязи, которые считаются за храбрецов и не опасаются войны и
боя, дайте мне небольшой срок, пока я надену доспехи войны, опояшу себя
мечом и привяжу копье. Я сяду на коня, и мы с вами выедем на поле битвы.
И если я одолею вас, я вас перебью до последнего, а если вы меня одолее-
те, то вы убьете меня, и эта девушка, моя сестра, будет ваша".
Услышав его слова, я сказал ему: "Вот это справедливость, и у нас нет
возражения!" И я повернул назад голову своего коня и стал еще более бе-
зумен от любви к этой девушке. И, вернувшись к моим людям, я описал ее
красоту и прелесть, и красоту юноши, который подле нее, и его доблесть и
силу души, и рассказал, как он говорил, что схватится с тысячей всадни-
ков. И потом я осведомил моих товарищей обо всех богатствах и редкостях,
которые находятся в палатке, и сказал им: "Знайте, что юноша один в этой
земле только потому, что он обладает великой доблестью, и я предупреждаю
вас, что всякий, кто убьет этого молодца, возьмет его сестру". - "Мы
согласны на это", - сказали они, а зачем мои товарищи надели боевые дос-
пехи, сели на коней и направились к юноше.
И оказалось, что он уже облачился в доспехи боя и сел на скакуна. И
его сестра подскочила к нему и уцепилась за его стремя, обливая свое
покрывало слезами и крича от страха за своего брата: "О беда, о поги-
бель!" И она говорила такие стихи:
"Аллаху я жалуюсь в беде и несчастии, -
Быть может, престола бог пошлет им испуг и страх.
Хотят умертвить тебя, о брат мой, умышленно,
Хоть прежде сражения виновен и не был ты.
Узнали те всадники, что витязь бесстрашный ты
И доблестней всех в стране восхода и запада,
Сестру охраняешь ты, чья воля ослаблена.
Ты брат ей, и молится творцу за тебя она.
Не дай же недугам ты душой овладеть моей
А взять меня силою и в плен увести меня,
Аллахом клянусъ тебе - не буду я в плене,
Коль нет там тебя со мной, хоть полон он будет благ.
Себя от любви к тебе убью я, влюбленная,
И буду в могиле жить, постелью мне будет прах".
И ее брат, услышав эти стихи, заплакал горькими слезами и, повернув
голову коня к сестре, ответил на ее стихи, говоря:
"Постой, посмотри, явлю тебе я диковины,
С врагами когда сражусь и их сокрушу в бою.
И даже коль выедет начальник и лев средь них,
Чье сердце всех доблестней, кто крепче душой их всех.
И вот напою его ударом я салабским,
Оставлю я в нем копье до ручки вонзившимся,
И если не буду я, сестра, защищать тебя,
Мне лучше убитым быть и птицам добычей стать.
Сражусь за тебя в бою, насколько достанет сил,
И после рассказ о нас заполнит немало книг".
А окончив свои стихи, он сказал: "О сестрица, послушай, что я тебе
скажу и что завещаю", и она ответила: "Слушаю и повинуюсь!" - а юноша
молвил: "Если я погибну, не давай овладеть собою никому!" И тогда она
стала бить себя по лицу и воскликнула: "Храни Аллах, о брат мой, чтобы я
увидела тебя поверженным и позволила врагам овладеть мной!"
И тут юноша протянул к ней руку и поднял покрывало с ее лица, и нам
блеснул ее образ, подобный солнцу, выглянувшему из-за облаков, и поцело-
вал ее меж глаз, и попрощался с нею, а после этого он обернулся к нам и
воскликнул: "О витязи, гости вы или хотите боя и сраженья? Если вы гос-
ти, то радуйтесь угощению, а если вы хотите блестящей луны, то пусть вы-
ходит ко мне из вас витязь за витязем в это поле за место сражения и
боя!"
И тогда вышел к нему доблестный витязь, и юноша спросил его: "Как
твое имя и имя твоего отца? Клянусь, что я не убью того, чье имя совпа-
дет с моим и чьего отца зовут так же, как моего! Если ты таков, то я от-
дам тебе девушку". И витязь сказал: "Мое имя Биляль" [198], а юноша отве-
тил ему, говоря:
"Ты лгал, сказав: "Меня зовут Бидялем".
Ты ложь привел и явную нелепость.
Коль ты разумен, слушай, что скажу я:
"Бойцов свергаю я в широком поле
Колющим, острым, месяцу подобным.
Терпи удар того, для гор кто страшен!"
И они понеслись друг на друга, и юноша ударил врага копьем в грудь
так, что зубцы вышли из его спины. А затем выехал к нему еще один воин,
и юноша произнес:
"О гнусный пес, всегда покрытый грязью,
Как дорогого я сравню с дешевым?
Ведь тот лишь храбрый лев и славен родом,
Кто на войне не думает о жизни".
И юноша, не дав противнику срока, оставил его потонувшим в собствен-
ной крови. И потом юноша крикнул: "Есть ли противник?" - и к нему выехал
еще один боец и пустился на юношу, говоря:
"К тебе я бросился, огонь в душе моей,
И от него зову друзей моих я в бой.
Владык арабов ты сегодня перебил,
Но выкупа себе в сей день ты не найдешь".
И, услышав его слова, юноша ответил, говоря:
"Ты лжешь, о самый скверный из шайтанов!
Обман и ложь изрек ты этим словом!
Сегодня встретишь храброго с копьем ты
На поле битвы и горячей сечи".
И затем он ударил его в грудь, и зубцы копья показались из его спины,
а потом юноша воскликнул: "Будет ли еще противник?" - и к нему вышел
четвертый боец, и юноша спросил, как его имя. И когда витязь сказал:
"Мое имя Хиляль" [199], - юноша произнес:
"Ошибся ты, в мое вошедши море,
И ложь сказал во всем ты этом деле.
Ты от меня стихи теперь услышишь,
И дух твой украду - ты не узнаешь".
И они понеслись друг на друга и обменялись двумя ударами, и удар юно-
ши настиг витязя первый, и юноша убил его. И всякого, кто выезжал к не-
му, он убивал.
И когда я увидел, что мои товарищи перебиты, я сказал себе: "Если
выйду к нему на бой, я с ним не справлюсь, а если убегу, я буду опозорен
среди арабов". А юноша, не дав мне сроку, ринулся на меня и, потянув ме-
ня рукою, свалил меня с седла, и я упал, ошеломленный, а он поднял меч и
хотел отрубить мне голову, и я уцепился за полу его платья, а он понес
меня на руке, и я был у него в руках, точно воробей.
И когда девушка увидала это, она обрадовалась деяниям своего брата и,
подойдя к нему, поцеловала его меж глаз, а он передал меня своей сестре
и сказал ей: "Вот тебе, бери его и сделай хорошим его обиталище, так как
он вступил к нам под начало!" И девушка схватила меня за ворот кольчуги
и повела меня, как ведут собаку. Она развязала брату боевой панцирь и
надела на него одежду, а потом она подставила ему скамеечку из слоновой
кости, и он сел. "Да обелит Аллах твою честь и да сделает тебя защитой
от превратностей", - сказала она юноше, а он ответил ей такими стихами:
"Сестра говорит, а в битве она видала,
Как блещет мой лоб, подобный лучам блестящим:
"Достоин был Аллаха ты, о витязь,
Пред чьим копьем согбенны львы пустыни".
И молвил я ей: "Спроси обо мне ты храбрых,
Когда бегут разящие мечами.
Известен я и счастием и силой,
А разум ной вознесся как высоко!
Сразился ты со львом, Хаммад, жестоким
И видел смерть ползущей, как ехидна".
Услышав его стихи, я впал в растерянность и взглянул на свое положе-
ние, к которому привел меня плен, и душа моя стала для меня ничтожна. А
потом я посмотрел на девушку, сестру юноши, и на ее красоту и сказал се-
бе: "Вот причина всей смуты!" И я подивился ее прелести и пролил слезы и
произнес такие стихи:
"О друг мой, брось укоры и упреки,
Упреки я оставлю без внимания.
Я в девушку влюблен, едва явилась,
Любить ее меня зовет уж призыв.
А брат ее в любви к ней соглядатай,
Решимостью и мощью он владеет".
И потом девушка принесла брату еду, и он позвал меня есть с ним, и я
обрадовался и почувствовал себя в безопасности от смерти.
А когда брат ее кончил есть, она принесла ему сосуд с вином, и юноша
принялся за вино и пил, пока вино не заиграло у него в голове и лицо его
не покраснело. И он обернулся ко мне и спросил: "Горе тебе, о Хаммад,
знаешь ты меня или нет?" - "Клянусь твоей жизнью я стал лишь более нес-
ведущ!" - отвечал я, и он сказал: "О Хаммад, я Аббад ибн Тамим ибн Сала-
ба. Поистине, Аллах подарил тебе твою душу и сохранил тебя для твоей
свадьбы".
И он поднял за мою жизнь кубок вина, который я выпил, и поднял вто-
рой, и третий, и четвертый, и я выпил их все, и он выпил со мною и взял
с меня клятву, что я не обману его. И я дал ему тысячу пятьсот клятв,
что никогда не стану его обманывать, но буду помощником.
И тогда он приказал своей сестре принести мне десять шелковых одежд,
и она принесла их и надела мне на тело, и вот одна из них надета на мне.
И он велел ей привести верблюдицу из лучших верблюдиц, и девушка привела
мне верблюдицу, нагруженную редкостями и припасами. И еще он велел ей
привести того рыжего коня, и она привела его. И юноша подарил мне все
это, и я провел у них три дня за едой и питьем, и то, что он мне дал,
находится у меня до сего времени.
А через три дня он сказал мне: "О брат мой, о Хаммад, я хочу немного
поспать и дать душе отдых, и я доверяю тебе свою жизнь. Если ты увидишь
несущихся всадников, не пугайся их и знай, что они из племени Бену-Сала-
ба и хотят со мной воевать". Потом он положил себе меч под голову вместо
подушки и заснул.
И когда он погрузился в сон, Иблис нашептал мне убить его, и я быстро
встал и, вытянув меч у него из-под головы, ударял его ударом, который
отделил ему голову от тела. И сестра его узнала об этом и, подскочив со
стороны палатки, кинулась на тело своего брата, разрывая надетую на ней
одежду, и произнесла такие стихи:
"Родным передай моим злосчастную эту весть, -
Того избежать нельзя, что вышний судья судил.
О брат мой, повержен ты и вот на земле лежишь,
И лик говорит твой нам о прелести месяца.
Злосчастным был нам тот день, когда я их встретила,
И, долго врагов гоня, сломалось копье твое.
Убит ты, и всадники с конем не потешатся,
И женщина не родит от мужа таких, как ты.
И ныне убийцею Хаммад твоим сделался,
И клятвы нарушил он, обет не исполнив свой.
И этим хотел достичь желаемой цели он,
Но лгал сатана во всем, что сделать велел ему".
А окончив свои стихи, она воскликнула: "О проклятый в обоих твоих де-
дах, зачем ты убил моего брата и обманул его? Он хотел возвратить тебя в
твою страну о припасами и подарками и также имел желание отдать меня те-
бе в жены в начале месяца". И, вынув бывший у нее меч, она поставила его
ручкой на землю, а острие приложила к своей груди и налегла на него, так
что меч вышел из ее спины, и упала на землю мертвая.
И я опечалился о ней и раскаивался, когда раскаяние было бесполезно,
и плакал, а затем я поспешно вошел в шатер и, взяв то, что было легко
нести и дорого ценилось, отправился своей дорогой. И от страха и поспеш-
ности я не подумал ни о ком из своих товарищей и не похоронил ни девуш-
ку, ни юношу. Эта история диковинней первой истории со служанкой, кото-
рую я похитил в Иерусалиме".
И когда Нузхат-аз-Заман услышала от бедуина эти слова, свет в глазах
ее стал мраком..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


Сто сорок пятая ночь

Когда же настала сто сорок пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что когда Нузхат-азЗаман услышала от бедуина эти слова,
свет в глазах ее стал мраком, и, поднявшись, она обнажила меч и ударила
им бедуина Хаммада в лопатку и вытащила меч из его шеи. И присутствующие
сказали ей: "Почему ты поторопилась убить его?" - а она воскликнула:
"Слава Аллаху, который продлил мой срок настолько, что я отомстила своей
рукой!" И она велела рабам вытащить его за ноги и бросить собакам.
А после того обратились к остальным двум из этих трех, из которых
один был черный раб, и спросили его: "А ты, как тебя зовут, скажи нам
правду!" И он отвечал: "Меня зовут аль-Гадбан", и рассказал им о том,
что у него произошло с царицей Абризой, дочерью царя Хардуба, царя ру-
мов, как он убил ее и убежал. И раб еще не закончил своей речи, как царь
Румзан скинул ему голову мечом и воскликнул: "Слава Аллаху, который дал
мне жизнь, и я отомстил за мою мать собственной рукой!" И он передал
всем, что рассказала ему его нянька Марджана об этом рабе по имени аль
Гадбан.
А после того обратились к третьему, и был это верблюжатник, которого
наняли жители Иерусалима, чтобы свезти Дау-аль-Макана и доставить его в
больницу Дамаска сирийского, и он бросил ею у топки и ушел своей доро-
гой.
"Расскажи нам твою повесть и говори правду", - сказали ему, и верблю-
жатник рассказал обо всем, что произошло у него с султаном Дау-аль Мака-
ном, как он увез его больного из Иерусалима, чтобы доставить его в Да-
маск, и бросил его у больницы и как жители Иерусалима принесли ему
деньги, и он взял их и убежал, кинув Дауаль Макана на куче навоза возле
топки бани. И не окончил он еще говорить, как султан Кан-Макан взял меч
и, ударив верблюжатника, скинул ему голову и воскликнул: "Слава Аллаху,
который сохранил мне жизнь, и я отомстил этому обманщику за то, что он
сделал с моим отцом! Я слышал этот самый рассказ от моего отца".
И потом цари сказали друг другу: "Нам осталась только старуха Шавахи,
по прозванию 3ат-ад-Давахи, - она виновница этих испытаний, так как
ввергла нас в бедствия. Кто поможет нам отомстить ей и снять позор?"
И царь Румзан, дядя царя Кан-Макана, сказал ему: "Она обязательно
должна явиться!" И в тот же час и минуту царь Румзан написал письмо и
послал его своей прабабке, старухе Шавахи, по прозванию Зат-ад-Давахи, и
говорил ей в нем, что он овладел царством Дамаска, Мосула и Ирака, раз-
бил войско мусульман и взял в плен их царей. "И я хочу, - говорил он, -
чтобы ты всенепременно явилась ко мне с царевной Суфией, дочерью царя
Афридуна, царя аль Кустантынии, и с кем хочешь из вельмож христиан, но
без войска, так как в этих странах безопасно, ибо они стали нам подв-
ластны".
И когда письмо дошло до старухи, она прочитала его и, узнав почерк
царя Румзана, сильно обрадовалась, и в ют же час и минуту она собралась
в путь вместе с царевной Суфией, матерью Нузхат-аз-Заман, и теми, кто им
попутствовал, и они ехали, пока не достигли Багдада. И посланец выехал
вперед и сообщил об их прибытии.
И тогда Румзан сказал: "Наше благо требует, чтобы мы оделись в одежды
франков и встретили старуху мы будем тогда в безопасности от ее хитрос-
тей и обманов". И все ответили: "Слушаем и повинуемся!" - и надели
франкское платье. И когда Кудыя-Факан увидела это, она воскликнула:
"Клянусь господом, которому поклоняются, не знай я вас, я бы наверное
сказала, что вы франки!"
А потом Румзан пошел впереди них, и они вышли навстречу старухе, с
тысячей всадников, и когда глаза уже встретились с глазами, Румзан сошел
с коня и поспешил к ней, а старуха, увидав Румзана, узнала его и, спе-
шившись, обняла его за шею. И Румзан так сдавил ей рукой ребра, что чуть
не сломал се, и старуха спросила его: "Что это такое, о дитя мое?" Но
она еще не закончила этих слов, как вышли к ним Кан-Макан и везирь Дан-
дан, и витязи закричали на бывших с нею невольниц и слуг и забрали их
всех и вернулись в Багдад.
И Румзан приказал украсить Багдад, и город украшали три дня, а потом
вывели старуху Шавахи, по прозванию Зат-ад-Давахи, на голове которой был
красный колпак из листьев, окаймленный ослиным навозом, и впереди нее
шел глашатай и кричал: "Вот воздаяние тому, кто посягает на царей, сыно-
вей царей и царских детей".
А затем ее распяли на воротах Багдада, и когда ее люди увидели, что с
ней случилось, они все приняли ислам. И Кан-Макан, его дядя Румзан, Нуз-
хат-аз-Заман и везирь Дандан удивились этой диковинной истории и велели
писцам занести ее в книги, чтобы ее читали те, кто будет после них, и
провели остальное время в сладчайшей и приятнейшей жизни, пока не пришла
к ним Разрушительница собраний.
Вот и конец того, что до нас дошло о превратностях времени, постигших
царя Омара ибн ан-Нумана, его сыновей Шарр-Кана и Дау-аль-Макана и сына
его сына Кан-Макана и дочь его Нузхат-аз-Заман и ее дочь Кудыя-Факан".