Ханс-силач

Жили-были муж с женою, и родился у них сынок. А муж слыхал, будто дети,
какие дольше других материнскую грудь сосут, на диво сильные вырастают, и
велел он жене, чтобы десять полных лет мальчонку своим молоком кормила.
Вот прошло десять лет, повел он сына в лес испытать, много ль у него силы.
Указал он ему дерево и говорит:
— А ну, Ханс, попробуй-ка, сможешь ли его с корнями выдернуть.
Ухватил Ханс дерево руками, рванул что было мочи, затряслось оно от
подножия до макушки, а все ж в земле устояло. Отвел его отец обратно домой
и наказал жене еще десять лет сына своим молоком кормить. Как прошло еще
десять лет, отец опять его в лес повел, и на этот раз Ханс играючи дерево
из земли выворотил. Обрадовался отец, ну, думает, сын довольно силушки
набрался, добрый помощник в хозяйстве будет. да вот незадача: как увидели
работники в усадьбе, какой у хозяина сынок, чуть все не разбежались. Легко
ли, примется он жать колосья так далеко откидывает, что их иной раз вовсе
не сыщешь, и таков он был во всякой работе. Вот однажды отец ему и
говорит:
— Нет, Ханс, так дело у нас не пойдет, несподручно мне дома тебя держать.
Походи-ка ты, сын, по белу свету да поищи себе службу в таком месте, где
простору побольше и люди живут поразмашистей, чем мы, мелкота.
И отправился Ханс по белу свету, службу себе искать. Вот пришел он в одно
селение, люди ему присоветовали к пастору наведаться, у него работник
недавно ушел, так место, верно, найдется, одно худо — пастор у них
изрядный скупердяй. Ну, Ханс на это не посмотрел, пусть его скупердяй.
Пришел он в пасторскую усадьбу и просится в работники, ему, мол, и
жалованья никакого не надо: как год пройдет, он хозяину три затрещины даст
— вот и вся плата. Пастор-то услыхал, что все его денежки при нем
останутся, тотчас и согласился его нанять.
В первый день велели Хансу воды и дров в кухню наносить. да ведра ему
чересчур малы показались, что от них проку, взял он два большущих
бродильных чана и стал в них воду носить, а дрова таскал по целой
поленнице зараз. Увидала это девушка-служанка, с перепугу к пастору
побежала: дескать, новый-то работник, верно, не в себе, вон как чудно с
делами управляется. Пастора тоже оторопь взяла, он сразу про плату
вспомнил, какую работник с него через год спросит.
— Ладно, погоди,— говорит он служанке,— я вот его в лес пошлю, там нечисть
кишмя кишит, живым ему оттуда не выбраться — мы от него и отделаемся.
Позвал он Ханса и приказывает:
— Завтра в лес за дровами поедешь.
— Слушаюсь, хозяин! — Ханс отвечает.
На другой день встал он спозаранку, запряг лошадей и на подводе в лес
отправился. Повалил он дерево, разрубил и стал на подводу грузить, а тем
временем бесенят откуда-то повылезало видимо-невидимо, так вокруг и
вьются, проходу не дают. Ханс, однако ж, не сробел, ухватил рослое дерево
с ветвистою макушкой и выдрал его с корнями из земли, а потом стал в руках
его ворочать и бесенят, точно метлою, в стороны расшвыривать. Разделался
он с ними, взвалил дерево на подводу и домой собрался. А воз-то чересчур
тяжелый вышел, лошади с места его не стронуть; Ханс, делать нечего, выпряг
лошадей, поставил их сверху на воз, а сам в подводу впрягся и домой ее
потащил. Ох и перетрусил пастор, глядит и глазам своим не верит: работник
невредим из лесу шагает да еще подводу с дровами и лошадьми везет. И
надумал пастор новую штуку, чтобы от работника отделаться. Позвал он Ханса
и говорит:
у него-де с нечистым договор заключен, так надо в преисподнюю сходить,
бумагу у черта вызволить. Коль исполнит Ханс его поручение, получит в
награду полный воз денег. А про себя он так рассудил: "Кто в преисподнюю
попадет, тому обратно пути нету".
Ханс все сделал, как хозяин велел: пришел в преисподнюю и спрашивает у
черта пасторову бумагу. А черт приволок тяжеленный железный обод и
говорит:
— давай сперва силою померяемся, подкинешь этот обод выше меня — отдам
тебе бумагу, а нет — оставлю ее у себя, и тогда тебе из преисподней не
выйти.
Вот черт первый взял обод и подбросил его так высоко, что он с глаз
скрылся и не скоро обратно упал. Настал черед Хансу обод подбрасывать, а
он уж смекнул, что слаб в этой забаве с чертом тягаться, однако виду не
подал. Ухватил он покрепче обод, ноги пошире раскорячил, будто изготовился
вверх его подкинуть, а сам не кидает: стоит, обод в руках вертит, точно о
чем-то раздумывает.
— Чего не бросаешь,— черт его спрашивает,— о чем думаешь?
А Ханс в ответ:
— да вот, соображаю, на самый верх его, что ль, закинуть, чтоб он до
старца долетел, знаешь, что на троне-то там сидит? да только тогда не
видать тебе больше твоего обода.
— Нет, нет, погоди! Не кидай! — кричит черт.— Лучше уж я тебе так бумагу
отдам.
Взял Ханс бумагу и пошел с нею к скупердяю пастору, а тот как работника
увидел, так и обмер. Жалко ему было с деньгами расставаться, да никуда не
денешься, пришлось полный воз нагрузить, на том Ханс с ним и распростился.
Едет он по дороге, видит, кузня стоит, зашел он к кузнецу и спрашивает, не
скует ли он ему посошок. А тот отвечает:
— Нет, не скую. ß кузнец, не с руки мне этакую мелочь работать.
— для чего же мелочь? — говорит Ханс.— Мне такой посошок надобен, чтобы в
нем было никак не меньше десяти пудов железа, да еще в набалдашнике пуда
два.
— Ого,— подивился кузнец,— столько железа у меня сроду не бывало.
— Не беда,— говорит Ханс. Взял он с воза пригоршню монет и дает кузнецу.—
На вот тебе деньги на железо, а я через неделю за посохом приду.
Воротился Ханс домой, отец, как сына увидел, обрадовался, а денег воз
увидел — тоже не больно затужил. Ханс все деньги отцу отдал, сам он до них
небольшой был охотник. Отец-то думал, сын теперь в родном доме поживет,
никаких забот знать не будет, да Ханс по-иному решил. Как прошла неделя,
простился он с отцом, взял у кузнеца свой посох и отправился опять
странствовать по свету.
Шел он, шел и дошел до моста, а возле моста человек стоит, камни
обтесывает: раз ударит — глыбу с мельничный жернов надвое расколет. "Ай да
мужик!" — думает Ханс. Подходит он к нему и спрашивает:
— Неволя тебе стоять тут, камни тесать?
— да ведь каким-никаким трудом хлеб добывать надо,— отвечает тот.
— Незавидная у тебя работенка,— говорит Ханс,— ступай-ка ты лучше со мною,
не пожалеешь.
Что ж, каменотес с охотой согласился, жены да детей у него не было, он и
пошел с Хансом.
Шли они, шли и дошли до леса, смотрят, стоит человек, дрова рубит: раз
ударит — здоровенное бревно надвое расколет. "Вот так мужик!" — думает
Ханс. Подходит он к нему и спрашивает, что ему за неволя стоять тут, с
дровами маяться.
— да ведь какое-никакое дело надо же делать,— отвечает дровосек.
— Никудышная у тебя работенка,— говорит Ханс,— ступай-ка ты лучше со мною,
не пожалеешь.— И отправились они дальше втроем.
долго они шли, пока не пришли в густой-прегустой лес, а в самой чащобе
замок стоит распрекрасный.
— Ну и красота! — говорит Ханс.—давайте поглядим, кто здесь живет.
Вошли они в замок, а там залы — одна другой богаче, и все пустехоньки, ни
живой души. А в одной зале стены снизу доверху оружием увешаны. Ханс и
говорит:
— давайте-ка возьмем себе по ружью да пойдем в лес, дичи набьем, чтоб было
чем подкрепиться, а то, похоже, не от кого нам угощенья ждать.
Взяли они каждый по ружью и пошли на охоту, а как настреляли довольно
дичи, уговорились, что дровосек дома останется обед готовить, а двое
других опять на промысел пойдут. Вот остался дровосек дома, похлебки
наварил, жаркого нажарил, расстарался, чтоб все у него было готово к
приходу Ханса и каменотеса. Вдруг откуда ни возьмись входит в комнату
старуха; увидала она наготовленную снедь и говорит дровосеку:
— дай уж и мне маленько поесть.
— Ешь на здоровье,— говорит дровосек.
Налил он ей похлебки, жаркого наложил, она все и съела. А как кончила
есть, подхватила свою клюку и ну колотить дровосека. Поначалу он
отбивался, да старуха сильнее была и до тех пор его дубасила, пока он
наземь не свалился, ни рукой, ни ногой шевельнуть не может. Приподняла
старуха люк в полу и спихнула дровосека в подполье.
Воротились двое других домой, глядят, обед им приготовлен, а дровосека
нигде не видать. Они подумали: верно, тоска его взяла, он и сбежал. Поели
они, попили и спать улеглись. На другой день каменотесу выпало дома
оставаться да обед готовить, а Ханс опять в лес пошел. Ну и с каменотесом
точь-в-точь то же приключилось, что и с дровосеком. Ханс домой воротился,
смотрит, обед приготовлен, а каменотеса нет как нет. "Хороши товарищи,
нечего сказать",— подумал Ханс. Назавтра пришлось ему самому и дичь
промышлять, и обед готовить. Только он кончил стряпать, входит в комнату
старуха и просит поесть. Что же, Хансу не жалко, сели они вместе за стол и
стали угощаться, а как поели,
накинулась старуха на Ханса и давай его бить клюкой. Ханс, однако ж, не
зазевался: схватил железный посошок и тоже принялся что было мочи ее
колотить. Скоро стал он примечать: как старуха его ударит, у него на теле
рана остается, а он, понятно, тоже старуху ранит, да вот в чем штука: у
нее под передником посудинка припрятана с целебной мазью, она ранку себе
помажет — у нее тут же все и заживает. Коли дело дальше так пойдет, думает
Ханс, убьет его старуха. Бросился он на нее, изловчился и выхватил
посудинку с мазью, потом как огрел ее разок-другой железным посохом — она
и повалилась, пощады запросила. А Ханс ей: мол, пока не скажешь, куда
товарищи мои подевались, нипочем бить не перестану. Пришлось старухе
сознаться и западню ему указать. Открыл он подполье и вытащил оттуда
дровосека с каменотесом — оба избиты и в кровь изранены, еле-еле живы.
Взял он старухину мазь, смазал им раны, у них тотчас все зажило. А ведьмы
меж тем и след простыл.
Сели они все трое за стол, подкрепились, Ханс и говорит:
— Пошли-ка осмотрим получше весь замок, тут, должно быть, такое есть, о
чем мы с вами не знаем и ведать не ведаем.
Начали они обходить все залы одну за другой и под конец набрели на дыру в
полу, а под нею — глубоченная яма, точно пропасть.
— Надо поглядеть, что там внизу,— говорит Ханс. Отыскали они веревку
подлинней, привязали к ней крепкую корзину и порешили в согласии, что
первым дровосека вниз спустят, за ним каменотеса, а потом Ханс их обратно
подымет и они расскажут, что видели. Спустились дровосек с каменотесом в
подземелье, походили туда-сюда и наткнулись на дверь. Отворили они дверь,
смотрят, сидят две принцессы, одна другой краше. Увидали они чужих людей и
кричат: уходите, мол, отсюда подобру-поздорову, пока ведьмы нет, попадете
ей в лапы — пропали вы тогда. Напугались они да бегом к корзине и Хансу
знак подают, чтоб живей наверх их вытягивал. Поднял он их, они и
рассказали, что в подземелье видели.
— А ну, спустите-ка теперь меня,— говорит им Ханс.
Спустился он, отыскал дверь и вошел в комнату к принцессам. А ведьма тем
временем воротиться успела, однако Ханс и бровью не повел, схватил он
железный посох и ну ее колотить — до тех пор бил, пока не отпустила она с
ним обеих принцесс. Отвел Ханс принцесс к корзине, и поднялись они наверх,
сперва одна, а за нею и другая. А как обе принцессы наверх поднялись,
сговорились тут каменотес с дровосеком Ханса внизу, в подземелье,
оставить: коли он наверх выберется, одна-то принцесса ему отойдет, а из
них кто-нибудь с носом останется. Вот спустили они вниз корзину, потом
стали наверх ее тянуть, а корзина тяжелая, они и подумали, что Ханс в ней
сидит, до половины подняли и веревку перерезали — корзина-то вниз и
бухнулась. да только вышла у них оплошка: Ханс в корзину лишь посох
положил, и теперь он к ногам его свалился. Смекнул он тут, что да как.
"Эге,— думает,— этим путем наверх мне не выбраться". И стал он по
подземелью ходить, вокруг себя смотреть, не увидит ли чего нового.
Ходил-ходил и набрел на толстую железную решетку — за решеткою третья
принцесса сидит, у тролля в голове ищет, а тролль не простой, о семи
головах, разлегся и спит. Ханс подошел да как стукнет посохом по железным
воротам — ворота настежь, а тролль разом от сна очнулся. Ханс, однако ж,
не зевал: подскочил к нему и одним махом все семь голов отрубил. Потом
взял он принцессу за руку и повел ее за собою, а она с радостью за ним
пошла. Разыскали они ведьму, и принялся Ханс ее дубасить железным посохом,
до тех пор не отстал, пока она не пообещала его с принцессою наверх
доставить. Принцесса тотчас домой попросилась, к отцу с матерью, пришлось
ведьме и ее желание исполнить. Ханс с нею ехать не захотел, и подарила ему
принцесса на прощание две золотые вещицы: одна — как половинка солнца,
другая — как половинка месяца.
Отправился Ханс опять по свету странствовать. Вот прошло сколько-то
времени, прослышал он, что в одном городе король богатую награду обещал,
коль найдется искусник, золотых дел мастер, чтобы выделать ему из золота
половинку солнца и половинку месяца. Пришел Ханс к золотых дел мастеру и
попросился в подмастерья: я, говорит, безо всякого труда выделаю из золота
половинку солнца и половинку месяца, мастер может хоть сейчас к королю
пойти и сказать, что берется за эту работу — через три дня все будет
готово. Старый мастер поверил ему и стал ждать обещанного. Хансу пора бы
за работу приняться, а он и в ус не дует, день-деньской по городу гуляет,
а вечером домой идет, песни поет. Золотых дел мастер сокрушается, жене
своей жалуется: не иначе, плут ему попался заместо подмастерья, посмеяться
хочет над стариком. Однако утром последнего дня услышал он стук и грохот в
мастерской, да такой, что хоть уши затыкай.
— Никак он и вправду за дело взялся,— говорит мастер,— пойти разве
поглядеть, что он там наработал.
Пришел он в мастерскую, а Ханс стоит и железным посохом со всего размаху
об пол бьет — аж искры летят и -вся мастерская как огнем полыхает.
— Ты что же делаешь? — спрашивает мастер, ни жив ни мертв.
— да вот, все у меня готово,— Ханс отвечает,— мастеру самое время во
дворец идти, половинку солнца да половинку месяца нести!
— Нет уж, благодарствуй,— говорит золотых дел мастер,— я из-за тебя страха
натерпелся довольно, иди-ка ты лучше сам.
— Ну, сам так сам,— говорит Ханс.
Пришел он во дворец и как сказал, что принес половинку солнца и половинку
месяца, так его тот-час к королю проводили, а король за столом сидел, и с
ним королева и три дочери — те самые принцессы, что пленницами были в
замке тролля о семи головах. да принцесс Ханс уж потом приметил, а как
вошел он в королевские покои, увидел перво-наперво своих дружков,
дровосека с каменотесом, они тоже за столом сидели, оба в большие люди
выбились, каждый принцессу в жены взял. Показал Ханс золотые вещицы, что
принцесса ему на прощание подарила, увидела их третья принцесса, из них из
всех самая раскрасавица, и признала она тут своего избавителя и рассказала
обо всем королю с королевой. А еще сказала, что только за Ханса замуж
пойдет, другой-де ей никто не люб. Ну, король дал свое согласие, и
справили они пышную свадьбу, весь двор королевский гулял да пировал. И
остались Ханс с принцессою жить во дворце, а может, и по сей день там
живут.