Далеко‑далеко, за огромным Атлантическим океаном, лежит американский материк. В самом центре его, посреди необъятной канзаской степи, расположен Волшебный край. Он закрыт от остального мира высокими Кругосветными горами. Эту страну создал тысячу лет назад великан Торн, великий чародей из Атлантиды, и заколдовал ее так, чтобы никто из обычных людей не смог туда попасть.

 

Чародей Торн хотел, чтобы в его страну пришли все сказочные существа, жившие на Земле: гномы, великаны, тролли, джинны, лешие, русалки, драконы и многие‑многие другие, и остались бы там жить навсегда. Но каково же было его удивление, когда Торн заметил, что в его стране уже живут маленькие забавные человечки — Жевуны, Мигуны, Болтуны и Марраны!

После смерти Торна прошло много‑много лет, и однажды в Волшебной стране появились сразу четыре волшебницы. Добрых чародеек звали Стелла и Виллина, а злых колдуний — Гинегема и Бастинда. А чуть позже в краю Торна появился Великий и Ужасный Гудвин. Он построил в Зеленой стране удивительный Изумрудный город — самый прекрасный город на свете.

С той поры в краю Торна стали происходить самые невероятные события. О них были сложены тысячи чудесных сказок и легенд. Волшебница Стелла записывала эти увлекательные истории. Любой юный Жевун, Мигун, Болтун или Марран мог запросто придти в библиотеку Розового дворца и прочитать одну из многих тысяч увлекательных книжек, названных Стеллой “Сказки Изумрудного города”.

Ребята, а вы хотите побывать в краю чародея Торна? Тогда возьмемся за руки и отправимся в путешествие в самую чудесную страну на свете!

 

Глава 1. Детство Людушки

 

В Голубой стране, в глухом, темном лесу, неподалеку от дороги из желтого кирпича, стоял старый замок. Он был огорожен высокой каменной стеной. Вдоль стены шел глубокий ров, наполненный мутной болотистой водой. Ее покрывал толстый слой зеленой ряски. Через ров был перекинут широкий мост из толстых дубовых досок. Этот мост мог подниматься и опускаться на длинных железных цепях с помощью лебедки.

Когда‑то много веков назад этот замок принадлежал витязю Фараху, одному из самых отважных воинов армии чародея Торна. Фарах был правителем Голубой страны. Ее жители души не чаяли в своем могучем правителе, но немного побаивались его. Ведь они были такими маленькими и слабыми по сравнению с могучим великаном!

Больше двадцати лет Фарах странствовал по Голубой стране, защищая Мигунов от чудовищ Подземного царства. Наконец, он устал от кочевой жизни, и ему захотелось заиметь свой собственный дом.

Однажды Фарах ехал на коне по дороге из желтого кирпича и увидел вдали широкое холмистое поле и живописное озеро. Это место так пришлось витязю по душе, что он воскликнул: “Вот где я хотел бы прожить остаток своей жизни! А не построить ли здесь замок? Хм‑м… но когда мне заниматься стройкой? Ведь я должен охранять страну от врагов…”

Голубую страну населяли Жевуны, работящие, но очень робкие маленькие человечки. Прознав про желание своего правителя, они с готовностью предложили Фараху взять все хлопоты по постройке замка на себя. Они подробно расспросили витязя, каким бы тот хотел видеть свое жилище, и принялись за работу. Вскоре рыцарский замок с тремя каменными башнями был построен.

Но Фараху недолго пришлось пожить в своем замке. Злой колдун Пакир из Подземного царства собрал большое войско из страшных чудовищ, и попытался завоевать Волшебную страну. Главная битва произошла в Фиолетовой стране, возле Горы Трех Братьев. Армия Торна одержала там трудную победу, и Пакир с остатками своего войска вынужден был бежать в Подземное царство. В этой великой битве погибло много славных витязей, в том числе и бесстрашный Фарах.

Узнав о гибели Фараха, Мигуны очень огорчились. Они сняли свои остроконечные шляпы с серебяными колокольчиками, и горько заплакали. А потом выбрали нового правителя, самого мудрого Жевуна по имени Когид. В Голубой стране не было дворцов, и потому Жевуны предложили Когиду поселиться в замке погибшего витязя. Но тот покачал головой и сказал:

— Нет, друзья. Великий Торн очень переживает гибель своего лучшего воина и самого близкого друга. Торн бы не одобрил, если бы я, простой Жевун, самовольно поселился бы в рыцарском замке. Давайте лучше построим новый город в самом центре Голубой страны. Пусть он станет нашей столицей!

Жевуны очень обрадовались. Они побаивались замков и крепостей — а в те далекие времена в Голубой стране их было предостаточно. То ли дело, когда их новый правитель будет жить в таком же доме с высокой конической башенкой, как и все остальные Жевуны — ну разве что немного побольше и покрасивей.

Коротышки с энтузиазмом взялись за работу, и через полгода столица была построена. Поначалу ее назвали просто Голубой город, но после смерти Когида один юный Жевун предложил назвать столицу его именем. Так на карте Волшебного края появилась Когида, которая существует в Голубой стране и поныне.

А что же замок Фараха? Откуда‑то пошел слух, что там поселилось страшное и злое чудовище. Верно это было или нет, никто не знал, поскольку с тех пор Жевуны стали обходить это место стороной.

Прошли века. Поляна вокруг замка заросла высоким лесом, озеро превратилось в болото. Вьющиеся растения заполонили двор замка, и оплели его башни так, что те стали походить на зеленые холмы.

Однажды в те места забрел Людоед. В молодые годы он служил в гвардии Пакира, а после разгрома армии Подземного царства трусливо бежал и спрятался в лесу. Воины Торна долго пытались его изловить, но уж больно хитер оказался Людоед! Он бродил по самым темным и глухим лесам Волшебного края, и ни на одном месте не задерживался больше недели. Попробуй его поймай!

Увидев заброшенный замок, Людоед очень обрадовался.

— Наконец‑то я нашел для себя подходящий дом! — хриплым голосом вымолвил он. — Кажется, это замок Фараха, я про него слышал от болтливых сорок. Значит, я забрел в Голубую страну? Очень хорошо! Жевуны — самые трусливые коротышки на свете. Они никогда не осмелятся напасть на такого сильного и свирепого Людоеда, как я. Да и кого мне теперь бояться, а? Торн, говорят, недавно куда‑то исчез, а его воины все до единого перемерли от старости. Люди вообще мало живут, всего один век. А вот я уже прожил триста лет, и проживу еще тысячу, если меня никто не съест. А кто же меня может съесть? Только Людоед. Но я‑то и сам Людоед! Не могу же я съесть сам себя, правильно? Значит, и опасаться мне некого!

Людоед прошел по подвесному мосту во двор замка и принялся за работу. Целую неделю он очищал три каменные башни от вьющихся растений. А потом поселился в центральной башне, и стал жить припеваючи.

Днем Людоед любил поспать, а по ночам выходил на охоту. Он нападал на лесных зверей, и питался ими. Иногда ему под руку попадались и Жевуны, которых безжалостный злодей обычно съедал на десерт вместо пирожных.

Вскоре по всей Голубой стране разнеслась весть о том, что в бывшем замке Фараха и на самом деле живет какое‑то большое и страшное чудовище. Жевуны несколько раз собирали войско, чтобы прогнать Людоеда, но каждый раз, вдоволь покричав и помахав мужественно кулаками, затем успокаивались и мирно расходились по домам.

Людоед жил сытно, но скучно. Так прошло еще несколько веков. Однажды, блуждая по окрестным лесам, он увидел молодую Людоедиху.

— А ты откуда взялась, красавица? — спросил обрадованно Людоед.

— Я родилась в Подземном царстве, на острове Пакира, — ответила Людоедиха, смущенно потупив круглые словно у рака глаза.

Людоед даже ресницами захлопал от удивления.

— Вот как! Выходит, колдун не погиб в той битве возле Горы Трех Братьев?

— Нет, Пакир жив‑живехонек. Он же бессмертный! Но вот выбраться из подземелья не может, так как волшебник Торн заколдовал свод подземной пещеры. Как не велика колдовская сила Пакира, пробиться на поверхность он пока никак не может.

Людоед задумчиво пожевал толстые губы. “Может, оно и к лучшему, что Торн своим чародейством запер колдуна в подземной пещере , — подумал он. — Мне в Голубой стране и без Пакира хорошо!”

— Но как же ты сюда попала, красавица? — спросил он.

— Шпионы Пакира недавно пронюхали, что ты, Людоед жив и здоров, и обитаешь в замке Фараха. Сначала Пакир очень рассердился и хотел даже убить тебя. Ведь ты предал армию Тьмы и трусливо бежал во время битвы возле Горы Трех Братьев! Но потом Пакир смягчился. Он решил, что будет лучше, если в краю Торна станет побольше людоедов. Но ты же живешь один, и чтобы на свет появились маленькие и симпатичные людоедики, тебе нужна жена!

Людоедиха покраснела, а потом храбро продолжила:

— Я жила в Подземном царстве одна‑одинешенька, и мне было очень скучно. Пакир прознал про это и спросил: “Хочешь замуж?” Я сказала “Нет, ни за что! Но вообще‑то, очень даже хочу!” Тогда Пакир превратил меня в летучую мышь и я тайными подземными туннелями пробралась на поверхность земли. Сюда, в Голубую страну, я летела целых две недели, а потом вдруг снова превратилась в такую вот красавицу‑раскрасавицу. Я очень скромная, и к тому же умею лучше всех на свете готовить, убираться в доме, шить, вышивать, петь, плясать и ухаживать за маленькими людоедиками. Вот!

И Людоедиха еще пуще зарделась от смущения, потому что она на самом деле было очень скромная.

— Хочешь выйти за меня замуж? — подмигнул ей весело Людоед.

Его подруга тотчас закрыла пунцовое лицо руками. Она хотела скромно промолчать, но вместо этого радостно воскликнула:

— Да, очень хочу!

Долго жили вместе Людоед с Людоедихой, а потом у них родился сын. Маленький такой, но очень упитанный. Родители не могли нарадоваться, баюкая в руках своего первенца. Назвали его Людушкой‑голубушкой. Уж больно обаятельно улыбался их сынок!

А какие большие и острые у него были зубки!

Людушка рос очень медленно. Да и куда ему было спешить — ведь век у людоедов очень долог! Прошло тридцать лет, прежде чем он стал мальчиком‑побегайчиком. Людушка оказался очень шумным и непоседливым, и все время ухитрялся попадать в самые неприятные истории. Мамаша только делала, что вызволяла Людушку. То он падал со стены замка в ров с водой, то засовывал голову в муравейник, то залезал на деревья, а слезть вниз боялся. А уж лентяем да распустехой он был таким, что отец даже прозвал его Лежебокой. Чуть Людоед брался за работу — скажем, принимался чинить подвесной мост или крышу, — как Людушка сразу же притворялся больным‑прибольным, со стонами и охами забирался в свою кровать и с головой закрывался одеялом. “И в кого пошел этакий дуралей? — сокрушался Людоед. — Ну, совсем на меня не похож! Нет в нем ни силы, ни ума, и главное, нашей людоедской хитрости. Любой барсук его обмануть сможет, любая сорока вокруг хвоста обведет. Э‑эх, а если с нами, родителями, что‑нибудь случится? От своей великой лени Людушка может запросто умереть с голоду! Будет лежать рядом с караваем хлеба, и даже пальцем не пошевелит, чтобы его в рот положить!”

 

Глава 2. Встреча с Бастиндой

 

Шли годы, а Людушка только и делал, что ничего не делал. Зато валять дурака он умел лучше всех на свете. Не было в окрестности замка дерева, с которого он бы не сверзился вниз головой, не было и ямы, в которую он бы не провалился. А уж болото Людушка излазил вдоль и поперек, и успел перезнакомиться и перессориться со всеми лягушками. Больше всего он не любил птиц, которые часто издевались над толстым и неуклюжим людоеденком. Людушка так рассердился на них, что соорудил большую рогатку, которую постоянно носил за поясом. После этого все птицы подобру‑поздорову убрались из окрестностей замка.

Так бы, наверное, Людушка и вырос глупым да безобидным великаном, если бы в его жизни не случились печальные перемены.

Однажды он захотел полакомится чем‑нибудь вкусненьким. В березовой роще, на краю оврага в маленькой норе жили злые лесные пчелы. Людушка выследил их, выждал, когда они улетели на цветочный луг, и стал торопливо раскапывать землю руками. Вскоре он нашел маленькие восковые соты со сладким медом.

Только Людушка засунул их в рот, как вдруг рой вернулся. Увидев, что их жилище разорено, пчелы тучей набросились на Людушку и начали больно жалить его в нос, уши, щеки, руки, ноги, спину и прочие места. Людоедик заверещал от страха и бросился в лес, не разбирая дороги и круша все деревья на своем пути. Ох, сколько же шишек он набил на лбу!

Пчелы преследовали его до самого вечера, пока Людушка, наконец, не добежал до незнакомого озера. Нырнув в него, маленький людоед хотел было притвориться большим карасем, но пчелы еще долго кружили над водой, угрожающе жужжа.

Только под вечер они улетели. Людушка с охами и ахами выбрался на берег. Он вытряхнул из карманов лягушек, снял с носа большую пиявку и побрел домой. Но вскоре понял, что заблудился.

Два дня Людушка бродил по лесу, прежде чем выбрался наконец, к родному замку. А там он застал рыдающего Людоеда.

Не зря говорится, что беда не приходит одна. Узнав, что ее сынок пропал, Людоедиха очень встревожилась. Она решила, что Людушка опять завяз где‑то в болоте, и бросилась его выручать.

Людоедиха забрела в такую жуткую трясину, что взяла да сама там утонула!

Прошел еще год, и вновь Людушка заблудился в лесу. А когда вернулся, то увидел, что в замке на полу лежит мертвый Людоед. Ух, до чего же Людушка испугался да расстроился! Ведь теперь он остался круглым сиротой.

Людушка выбежал из замка, сел на валуне возле колодца и заплакал. А потом услышал, что над его головой стрекочет сорока.

Хотел было Людушка по привычке достать рогатку, да обнаружил, что потерял ее. И тогда он заплакал еще пуще.

Сороке стало его жаль. Она села на край колодца и застрекотала:

— Вот так, вот так кончают все плохие людоеды. Зачем твой папашка ел Жевунов, да лесных зверей? Вот за это злодейство он и поплатился. У нас, у птиц есть мудрая поговорка: тот, кто творит зло, от зла и погибнет!

Людушка всхипнул.

— И вовсе мой папашка не был злым! У него просто аппетит был очень хорошим. Ну разве могли Жевуны да лесные звери обижаться на это? Просто смешно, честное‑пречестное слово! А кто же тот нехороший дядя, который погубил моего папашку?

— Оч‑чень большой и оч‑чень сильный железный человек! — воскликнула сорока. — Я видела, я все видела!

Людушка даже плакать перестал от удивления.

— А разве бывают на свете железные люди?

— Бывают, бывают! Если бы тебя заколдовала Гингема, ты бы тоже стал железным!

Людушка вздрогнул. Он не раз слышал это имя от отца. Колдунья Гингема недавно прилетела в Голубую страну, и объявила себя ее правительницей. Робкие Жевуны, понятное дело, не стали спорить с колдуньей. А вот Людоед поначалу очень рассердился, взял дубину поувесистей и пошел было прогонять Гингему. А потом вернулся, весь в синяках да шишках. — “Папа, что с тобой случилось? — закричал тогда перепуганный Людушка. — Ты упал с дерева, или провалился в яму? — Нет, сынок, я просто подружился с Гингемой,” — со вздохом ответил ему Людоед.

— Про Гингему я слышал, а про железного человека — нет, — испуганно сказал Людушка. — Расскажи, кто он такой!

И добрая сорока поведала Людушку о том, что недалеко отсюда, в деревне Сосенки, когда‑то жил добрый и веселый дровосек Гуд Керли. Однажы он решил жениться на красавице Весе, но у той была очень злая тетка. Она сразу же невзлюбила Гуда. Тетка Весы пошла к Гингеме и попросила, чтобы колдунья помогла бы ей избавиться от Гуда. Колдунья согласилась и заколдовала топор дровосека. На следующий день Гуд пошел в лес за дровами. Едва он ударил топором по сухому стволу дерева, как топор взял да зарубил его! Хорошо, что рядом в лесу односельчане собирали грибы. Они принесли раненого дровосека в Сосенки. Деревенский лекарь ничем не смог ему помочь, и тогда Гуду взялся помочь деревенский кузнец. Он выковал дровосеку новое тело из железа. С той поры Гуд Керли стал зваться Железным Дровосеком.

— Вот он‑то и зарубил твоего папашку, — закончила свой долгий рассказ сорока и стала чистить клювом перья на своем хвостеу.

— За что же Железный Дровосеке совершил такое зверство? — горько спросил Людушка.

— А твой папашка заманил его подругу, маленькую девочку по имени Элли в свой замок и хотел ее съесть. Ну, Гуд и пошел их спасать. Вместе с ним был еще смешной соломенный человечек по имени Страшила и какой‑то черный маленький зверек, которого звали Тотошкой.

В круглых рачьих глазах Людушки блеснул злой огонек.

— Что? — горестно воскликнул он. — Проклятый Гуд зарубил моего папашку только из‑за того, что тот хотел съесть какую‑то маленькую девчонку? Просто обидно, честное‑пречестное слово!

Ну, я этому Гуду отомщу, не будь я людоедом! Съем его, вот и все! И этого Страшилу тоже съем! И даже Тотошку съем для компании!

Сорока от удивления даже крыльями захлопала.

— Ну, до чего ты глуп, Людушка! Как же ты съешь Дровосека, раз он железный? Все зубы переломаешь, только и всего. И Страшилу тебе тоже не слопать — никогда не видела, чтобы Людоеды питались соломой. А Тотошку тебе и в жизнь не поймать. Он такой маленький и шустрый, и к тому же громко лает и умеет больно кусаться!

— Тогда я поймаю и съем ту девчонку Элли, — мрачно сказал Людушка. — Она‑то не из соломы сделана, верно? И лаять она вряд ли умеет. Уж с ней‑то я запросто справлюсь!

Сорока взлетела в воздух, села на голову Людушке и больно ударила его по макушке длинным клювом.

— Как же ты с ней справишься, голова ты садовая, если ее защищают и ЖелезныйДровосек, и Страшила, и Тотошка? Э‑эх, глупый ты преглупый. Пропадешь ты из‑за своей глупости! Ну ладно, живи как хочешь, а я полетела! Дел у меня полно‑преполно. Надо всем рассказать, что теперь в Голубой стране нет больше злого‑презлого Людоеда!

— А как же я? — обиженно осведимился Людушка. — Я тоже хочу быть злым‑презлым!

Сорока так засмеялась, что даже упала на спину и задрыгала в воздухе лапками.

— Какой же злой‑презлой, если целый час терпишь, как я у тебя сижу на макушке?

Людушка спохватился и хотел было поймать сороку, но та выскользнула из его рук и, обиженно стрекоча, улетела в лес.

— Ладно, мы еще посчитаемся, — буркнул Людушка. — Со всеми посчитаемся! Все еще узнают, кто такой Людушка‑голубушка! Но первым делом я отомщу той девчонке Элли. Если бы она дала себя съесть, то мой дорогой папашка был бы сейчас цел и здоров. Ну, только попадись мне, девчонка!

Он долго размахивал кулаками и выкрикивал угрозы, а потом пошел домой спать. Вошел в замок — а тела Людоеда‑то уже нет, только на полу лежит густая тень.

— Колдовство… — прошептал Людушка и, задрожав от страха, понесся в свою комнату и забрался под кровать.

Прошло несколько недель. Людушка питался припасами, которые запасливый Людоед держал в подвальной кладовой. Делать Людушке ровным счетом ничего не хотелось. И даже когда после сильной грозы на крышу одной из башен упало дерево, он и пальцем не пошевелил, чтобы убрать дерево. Ничего, думал он, и так сойдет!

Однажды ночью он проснулся от того, что со стороны окна раздался звон разбитого стекла. В комнату ворвался ветер, а потом послышался чей‑то противный старушачий голос.

— Людоед, а, Людоед! Ты где, дружок? Это я, старая подруга прилетела к тебе в гости!

Людушка приоткрыл краешек одеяла, и увидел, как под потолком кругами летает старушка в фиолетовом платье, сидя верхом на черном зонтике. У нее был длинный крючковатый нос и выщербленные зубы. Один ее глаз был закрыт, а другой сиял злым светом.

— Папашки дома нет, дорогая гостья, — дрожащим голосом ответил Людушка.

Бастинда подлетела к кровати и стащила с людоеденка одеяло.

— А где же он?

— Он… его убил Железный Дровосек!

Бастинда охнула и от удивления свалилась с зонтика. Больно упав на пол, она тотчас вскочила на ноги и, подпрыгивая, попыталась было поймать свой зонтик, но он продолжал кружить под самым потолком.

— Тьфу, до чего упрямый зонтик… — пробормотала Бастинда и погрозила ему рукой. — Совсем распустился! Ничего, скоро я разыщу волшебную книгу Гингемы, и тогда покажу вам, что я — самая могущественная колдунья на свете! Вы у меня все еще попляшете!

Людушка слез с кровати и начал вдруг приплясывать на месте.

— Ты чего делаешь? — подозрительно спросила его старуха.

— Пляшу! — стуча зубами от страха, ответил Людушка. — Вы же сказали, тетя, что мы все у вас еще попляшем, и я решил, что надо поплясать. Уж очень боюсь рассердить такую великую колдунью!

— Правильно, что боишься, — довольно расхохоталась Бастинда. — Я ведь ужас какая злая! А ну‑ка, подай мне зонтик.

Людушка поднял руки и стал носиться по комнате, пытаясь поймать упрямый зонтик. Наконец, ему это удалось, и он, низко поклонившись, вручил зонтик колдунье.

Бастинда захихикала.

— А ты, я вижу, совсем еще дурачок, — более мягким голосом промолвила она. — Конечно, ты не знаешь, где колдунья Гингема спрятала свои волшебные книги?

— Не‑а! — замотал косматой головой Людушка. — Я и саму Гингему‑то никогда не видел, честное‑пречестное слово! И вообще, ничего я еще не видел толком, и нигде не бывал. Ведь я еще совсем маленький, мне только‑только тридцать лет исполнилось.

— Конечно, ты еще младенец неразумный, — согласилась Бастинда. — Вот мне уже пятьсот лет скоро стукнет, и я еще молодая да красивая, хоть куда, верно? — И старуха ощерилась, изображая ласковую улыбку.

— Верно, красивая, — кивнул Людушка. — Только вот зубов у вас маловато, и глаз один не видит, да и спина скрюченная. А так красавица хоть куда, честное‑пречестное слово!

Бастинда очень обиделась и огрела Людушку зонтиком по спине. Тот взвизгнул от боли и сразу же спрятался под кроватью.

Это выглядело так смешно, что Бастинда невольно расхохоталась.

— Экий ты дурашка! Пропадешь еще, такой толстый и глупый. Людоед должен быть хитрым‑прехитрым, ну, вроде твоего папаши! Разве он не учил тебя уму‑разуму?

— Еще как учил, — горестно вздохнул Людушка. — Но я все перезабыл.

Он высунул голову из‑под кровати.

— Тетя колдунья, помогите! Ведь я ленивый и очень даже трусливый. И больше всего я боюсь Железного Дровосека. А вдруг он надумает сюда вернуться, и меня тоже зарубит?

Бастинда покачала головой.

— Очень ты ему нужен! Железный Дровосек с друзьями сейчас идут к Изумрудному городу. Наверное, они хотят встретиться с Великим и Ужасным Гудвином. Как бы они вместе не вздумали завоевать мою Фиолетовую страну! Я — могущественная колдунья, но если могучий Железный Дровосек выступит на стороне Гудвина, то я могу с ними не справится. Вот потому я и полетела к пещере моей покойной сестры Гингемы, чтобы разыскать там ее волшебные книги. Я хотела стать еще могущественней, но ничего не нашла!

— А куда же эти книги делись? — простодушно спросил Людушка.

Бастинда пожала плечами.

— Птицы говорят, будто в последние годы в пещере Гингемы жила какая‑то девчонка…

— Элли? — задрожал от страза Людушка.

— Нет, ту девчонку звали кажется как‑то по‑другому, кажется, Кориной… Она‑то, наверное, и украла волшебные книги Гингемы! У‑ух, и разделась я с ней, попадись она только мне в руки!

Бастинда хотела было улететь, но Людушка торопливо вылез из‑под кровати и с мольбой протянул к ней руки:

— Дорогая Бастиндочка, помогите мне! Сделайте меня таким же большим и сильным. как мой папашка! Не то я пропаду, честное‑пречестное слово!

Бастинда задумалась.

— Ладно, так и быть, помогу. Мне не помешает иметь верного союзника здесь, в Голубой стране. Только делать тебя большим и сильным я не стану — ты и так большой и сильный. А вот хитрости и коварства у тебя маловато. Ладно, попробую вразумить тебя, дитя малое и неразумное! Сделаю так, чтобы ты вспомнил все, чему тебя учил твой папаша Людоед.

Бастинда прошептала заклинание: “Дурало, глупало — пропало! Умнило, чудило, хитрило — настало!”, а потом трижды ударила Людушку по голове зонтиком.

Вокруг косматой головы появилось фиолетовое свечение, и через несколько мгновений пропало.

Людушка очумело захлопал ресницами, а потом начал осторожно ощупывать свою голову.

— Вроде, ничего не изменилось, — горестно промолвил он. — Каким я был, таким остался! О‑ох, бедный я несчастный, что мне теперь делать? Пропаду я, умру от голода и холода, честное‑пречестное слово!

Бастинда была очень злая колдунья, но даже ее черствое сердце тронули причитания Людушки. Она подошла к нему и сочувственно погладила по голове. И вдруг Людушка неожиданно ловко выхватил у нее зонтик из рук. Колдунья от изумления оторопела, а потом возмущенно закричала:.

— Отдай немедленно мой зонтик, дуралей!

Людушка захихикал и показал ей длинный красный язык.

— Это раньше я был дурачком, тетя. А теперь я стал очень даже умным и хитрым. Это, небось, ваше колдовство сработало! И потому я вам зонтик просто так не отдам. Давайте меняться, а? Вы сделаете меня волшебником, а я отдам зонтик.

Бастинда удивленно покачала головой.

— А ты и на самом деле малость поумнел. Выходит, сработало мое заклинание! Но меняться я с тобой не стану. Волшебство, оно мне самой пригодится. Хочешь узнать, зачем?

Старушка пробормотала тихонько какое‑то заклинание, и тотчас зонтик вырвался из рук Людушки и ну давай его колотить! Людоед завопил от страха и опять попытался было забраться под кровать, но зонтик его и под кроватью бил по бокам да по пяткам, да так больно, что Людушка аж повизгивал.

Бастинда с довольным видом щелкнула пальцами, и зонтик послушно прилетел к ней в руки.

— Вот так‑то, дружок, — усмехнувщись, сказала она. — Тебе урок: не связывайся с волшебниками да колдунами! Ну ладно, до свидания, дружок, мне пора возвращаться в Фиолетовую страну.

Живи здесь, в замке, да держи в страхе всех Жевунов. Может, когда‑нибудь я соберусь с силами и завоюю эту страну, и тогда твоя помощь мне очень даже пригодится. А если к тебе вдруг наведается девчонка по имени Корина, поймай ее и съешь!

И Бастинда села верхом на черный зонтик, вылетела через разбитое окно и умчалась на запад.

Людушка осторожно выбрался из‑под кровати и стал охать и потирать ушибленные места. А потом поднялся на ноги и с угрозой сказал:

— Ну ладно, тетя Бастинда, с тобой мы тоже когда‑нибудь посчитаемся… А теперь пора мне браться за дело! Я просто чувствую, как во мне просто бурлит самая что ни на есть наиковарнейшая хитрость. Чтобы мне придумать такое, чтобы ловить глупых‑преглупых Жевунов? Может, сплести большую сеть, и повесить над желтой дорогой? Или вырыть там яму, и закрыть ее еловыми ветками? Страсть как кушать хочется…

Людушка сел на пол и, уперев палец в лоб, стал думать. И он придумал одну наиковарнейшую хитрость, до которой не додумался даже его папаша Людоед.

Что это за хитрость? Потерпи, мой юный читатель, скоро узнаешь. Но сначала давай перенесемся на юг Голубой страны и познакомимся с той самой девочкой, которую безуспешно разыскивала злая колдунья Бастинда.

 

Глава 3. Дочь Гингемы

 

На юге Голубой страны, недалеко от пещеры колдуньи Гингемы, находилась деревня Дарум. В ней жили знаменитые на всю округу собиратели целебных грибов и растений.

Однажды в семье Дило Новина и его жены Гоны родилась дочка. Родители были уже довольно пожилыми, а девочка была их первым ребенком. Вся местные Жевуны сбежались, чтобы полюбоваться на ее чудесные глаза. А как забавно она двигала челюстью, словно уже что‑то жевала!

Девочку назвали Кориной. Отец решил сделать из нее лучшую сборщицу грибов в деревне, ну а мать — передать ей все тайны своего ремесла травницы.

Увы, мечтам престарелых родителей не суждено было сбыться. Корина оказалась на редкость ленивой и упрямой девочкой. Она терпеть не могла леса, не любила грибов и целебных трав. Из цветов ей нравились только алые розы. Девочка очень любила закалывать розу в свои пышные темные волосы и разгуливать по деревне, ловя на себе восхищенные взгляды мальчишек.

Ей было пять лет, когда отец чуть ли не силой повел дочь на сбор крапчатых грибов. Они встречались в лесу очень редко и потому высоко ценились на ярмарке в Когиде. Никто кроме Дило Новина не знал, что они в изобилии растут на Еловом острове, посреди Гнилого болота.

— Крапчатые грибы надо собирать в полнолуние, лучше после сильного дождя, — говорил Дило, идя по лесной тропинке чуть впереди Корины. — Ты слышишь меня, дочка?

— Слышу, слышу, — буркнула в ответ Корина.

На самом деле все, о чем говорил отец, пролетало у нее мимо ушей. Нет, не о грибах мечтала Корина! Однажды мать рассказала ей о волшебницах, некогда прилетевших в страну Торна. С той поры Корина потеряла покой. В снах она видела себя такой же могущественной, как Виллина, страшной, как Гингема, коварной, как Бастинда, и прекрасной, словно Стелла. Ей хотелось жить в роскошных дворцах, одеваться в пышные платья и творить чудеса одним мановением руки.

“Хорошо быть волшебницей, — думала девочка. — Не надо ничего делать, сиди себе на троне, ешь вкусные пирожки да маши рукой. Взмах — и в небе сверкают молнии. Другой — и прямо под окнами дворца вырастают тысячи кустов алых роз. Третий — и все подвалы заполняются бочонками с квашеными грибами и корзинами с сушеными травами. И не надо бродить с утра до ночи по этому противному лесу, терпеть укусы комаров и вздрагивать при вое волка или уханье филина…”

Наконец, они пришли к краю обширного болота, заросшего редкими кривыми сосенками и низким кустарником. Было ранее утро, и над буро‑зеленой поверхностью болота стелился слоистый туман.

Корина поежилась от холода.

— Неужели мы полезем в эту, бр‑р‑р, грязную воду? — тревожно спросила она.

— Ничего не поделаешь, — пожал плечами Дило. — Да ты не бойся, здесь неглубоко. Ты в своих сапожках пройдешь до самого Елового острова и ног не замочишь.

Он решительно ступил в мутную воду. Корина последовала за ним, поскользнулась и едва не упала в трясину — хорошо, отец сумел подхватить ее на руки.

— Не пойду я на твой противный остро‑о‑ов! — разревелась Корина. — Иди са‑а‑ам!

— Ну что с тобой делать! — огорченно сказал Дило. — Э‑эх, была бы ты парнем… Да ладно, посиди здесь, подожди. Только уговор — никуда отсюда не уходи, я скоро вернусь.

Корина уселась на валун под елью и, всхлипывая, стала стягивать с ног сапоги, хлебнувшие немного воды.

Когда отец ушел, ей стало страшно. Оглянувшись, Корина заметила среди подлеска пару светящихся огоньков.

— Волк.. — прошептала она, вытаращив от испуга глаза. — Во‑о‑олк!..

Поспешно надев сырые сапоги, она вскочила с валуна. Не помнив себя от ужаса, Корина бросилась по тропе прочь от болота. Она бежала через лес, не разбирая дороги, и ей казалось, что позади за ней мчится какой‑то страшный зверь.

Устав, она присела на пень и только тогда поняла, что заблудилась. Как Корина не звала отца, никто так и отозвался.

Всхлипывая, девочка пошла дальше наугад. Ей было страшно, как никогда в жизни. То и дело Корине попадались заросли высокого папортника, громадные красные мухоморы и множество других грибов. Девочке очень хотелось пить и есть. Она помнила, что можно есть в сыром виде молодые побеги папортника и несколько видов грибов, но не могла их распознать. “И почему я ничему не хотела учиться у папы? — плачя, думала девочка. — Папа много раз объяснял мне, как надо ориентироваться в лесу по солнцу и по мху, растущему на стволах деревьев. Но я никогда его толком не слушала, глупая!”

Только к вечеру обессилевшая, перепуганная девочка наконец‑то вышла из леса. Перед ней возвышалась огромная, уходящая прямо в серые облака гора. У ее подножия темнел вход в пещеру. Рядом на высоком шесте скалил зубы лошадиный череп.

Из пещеры вышел волк Нарк. Увидев девочку, он тихо зарычал.

— Посмотри хозяйка, кто пожаловал к тебе в гости, — сказал он.

Колдунья Гингема неохотно оторвалась от стряпни. На ужин она жарила жирых угрей и варила похлебку из уток.

— Ого, какой зайчишка к нам прибежал! — усмехнулась она. — Давненько Жевуны по своей воле ко мне не захаживали… А она симпатяшка, Нарк! Ты посмотри, какие у нее пышные волосы! А какие белые ручки! Похожа на меня в молодости, честное слово.

— Вы — колдунья Гингема? — восхищенно воскликнула Корина. Страх у нее тотчас пропал. — Ой, как здорово! Бабушка, вы научите меня колдовать? Мне просто опротивели эти Жевуны со своими грибами да ягодами.

— Какая я тебе бабушка? — зло ощерилась Гингема. — Хм… а почему бы и нет?

С той поры Корина осталась жить в пещере у Гингемы. Бедные Дило и Гона прочесали вдоль и поперек лес, но не нашли даже следов пропавшей дочки. Им даже в голову не могло придти, что девочка преспокойно живет у злой правительницы Голубой страны, и стала приемной дочерью Гингемы.

Поначалу Корине очень понравилось жить в пещере. Она быстро подружилась с волком Нарком и могучим удавом, или вернее, удавихой Лашкой, которая оказалась очень отзывчивой на ласку. Как не старалась Гингема приучить девочку к работе, та предпочитала все дни напролет бегать по окрестным лесам. Она быстро передружилась со всеми окрестными зверушками, и те полюбили Корину настолько, что даже приносили ей к завтраку самые вкусные ягоды и орехи.

Лень Корины буквально выводила из себя Гингему. Колдунья часто улетала на метле — она искала по всей Голубой стране волшебные книги Торна. Каждый раз она приказывала Корине заняться уборкой в пещере. И каждый раз Корина ухитрялась переложить всю грязную работу на Нарка, Лашку и на лесных зверушек, а сама отправлялась гулять. А когда Гингема возвращалась к пещере, Корина в ответ на упреки колдуньи говорила:

— Мамочка, ты лучше не ругай меня, а научи волшебству. Я хочу стать такой же великой чародейкой, как и ты!

Гингема отнекивалась. Она считала, что в Корине слишком мало зла, чтобы та могла стать настоящей колдуньей.

Наконец, Корина придумала одну коварную хитрость. Когда Гингема в очередной раз вернулась из своих странствий по Голубой стране, ее поджидал неприятный сюрприз. Едва она приземлилась на землю, как та внезапно провалилась, и колдунья полетела вверх тормашками в большую яму. Эту ловушку приготовила для нее с помощью лесных зверей Корина.

Гингема поначалу очень рассердилась, а потом наоборот, даже обрадовалась. “Наконец‑то в тебе, дочка, появилось зло! — промолвила он. — Теперь ты можешь стать колдуньей. Но для этого тебе придется очень много учиться! Колдовство — ремесло очень даже трудное.”

С той поры Корина стала учиться волшебству. Но к ее большому разочарованию, это оказалась на самом деле нелегким занятием. Надо было запоминать многие длинные и трудные заклинания, навроде: “бамбарло, фырчало, жужжало, мобики, родики, сомики, юхтал, шурчал, брамбарчал!” К тому же, надо было не только произность правильно эти длинные и путанные заклинания, но и при этом или хитрым образом загибать пальцы, или касаться левого уха правой рукой, или подпрыгивать на месте, шевеля пальцами ног, ну и всякое такое прочее.

Корине было просто лень запоминать все это, и потому она все путала. В результате вместо легкого облачка в небе появлялась грозовая туча, а то и просто стая галок. Южный ветер оборачивался холодным туманом, землетрясение — нашествием лягушек, гроза — снегопадом. Гингема выходила из себя от злости, а Нарк тихонько смеялся, высунув длинный розовый язык.

— Колдовство — это тяжелое ремесло, девочка, — поучающе говорила Гингема. — Ты должна научиться делать все, что умею я, а затем идти дальше. У меня есть колдовская книга, но этого мало. Когда‑нибудь мы завладеем тремя магическими книгами великого Торна, которые спрятаны где‑то здесь, в Голубой стране. Тогда мы прогоним мою одноглазую сестричку Бастинду и этих заносчивых Стеллу и Виллину. А потом я сумею стать властительницей мира! Мы с тобой будем править всей землей!

— А‑а… зевнула Корина. — Слышала, слышала я это уже раз сто. Повелительница мира, ха‑ха! Живем в пещере, словно медведи, среди пауков, сушеных мышей и прочей дряни. Фу, надоело! Хорошо бы жить во дворце, носить роскошные платья, танцевать с красивыми кавалерами…

— Мала ты еще, чтобы думать о кавалерах! — Гигнема сердито стукнула посохом по земле.

— Почему же мала? — возмутилась Корина. — Как таскать тяжелые котлы с твоим колдовским зельем — так не мала, а как танцевать — так мала! Мне, к твоему сведению, уже восемь лет, мамочка!

Колдунья озадаченно почесала затылок. Она как‑то упустила из виду, что Корина постепенно растет и скоро станет девушкой. Девушкой! А ума да знаний у нее, словно у молокососа‑несмышленыша. Если дело и дальше так пойдет, то Корина успеет состариться, так и не научившись вызывать даже небольшой ураган. Разве такая неумеха сможет справиться с другими волшебницами? Бастинда съест ее с костями, только оближется! Что же делать! Может, сделать так, чтобы девчонка взрослела медленно‑медленно? Глядишь, пройдет лет пятьдесят, и она малость поумнеет.

Нахмурившись, Гингема грохнула посохом о камень и произнесла заклинание:

— Лабуру, мабуру, нанти, данти, делани, мелани…

Девочка слушала заклинание, сидя на валуне и весело болтая ногами. Даже когда из посоха ударила молния и окутала ее голубым сиянием, Корина и бровью не повела. За три года, которые она прожила в пещере Гингемы, она на всякое насмотрелась. Колдунья не раз грозила ей всевозможными карами за лень, но до сих пор даже пальцем не тронула.

И на этот раз, как ей показалось, ничего страшного не произошло. Показав колдунье язык, Корина забралась на спину Нарка.

— Пока, мамуля! — весело крикнула она и, послав колдунье воздушный поцелуй, умчалась в лес.

Гингема задумчиво смотрела ей вслед.

— Э‑эх, напрасно я это сделала, — пробормотала она. — Теперь обратно не расколдуешь… Ладно, девчонка, сама виновата! Но она научится магии, хочет того или нет. Времени у нее будет предостаточно!

Прошел год, другой. Корина по‑прежнему проводила много времени в лесу, бегая наперегонки с Нарком, объедаясь ягодами и играя с лесными зверушками. Магией она занималась через пень‑колоду. По‑прежнему она путала все колдовские заклинания, и потому ухитрилась наплодить всяческих забавных уродцев. Гингема только руками разводила, глядя, скажем, на Финтифлюшку — забавного желтого в синюю полоску зверька, напоминавшего высокий кувшин с мохнатым хвостом. А каким смешным был Бурчалка, похожий на репу с длинным хоботом! А однажды Корина случайно превратила одуванчик в странного полупрозрачного зверька, словно сваренного из студня. У него одно ухо было длинное, как у зайца, а другое — похожее на крыло бабочки. Вместо носа на голове зверька красовалась морковка, а лапами ему служили кривые колесики. Зверек почему‑то мурлыкал, словно кошка, и потому Корина прозвала его Мурчиком. А еще она сотворила Красный Шарик, который любил пить мыльную воду, двух ворчалок Лакомку и Листика, и многих других уродцев. Все они обожали свою юную хозяйку, но до ужаса боялись Гингему, и прятались от нее в лесу.

Колдунья не знала, что делать с такой бестолковой и ленивой ученицей, а потом махнула на все рукой. У нее своих дел хватало. Гингема по всей Голубой стране искала волшебные книги Торна. Там она хотела найти заклинание, с помощью которого можно было бы вызвать страшный ураган и погубить всех людей на свете. Вот такая злая и бесердечная она была колдунья.

Наконец Корина стала замечать, что перестала расти. Год проходил за годом, а платье по‑прежнему было впору, а башмаки совсем не жали. Обеспокоенная, она сделала зарубку на дереве в день своего одиннадцатилетия и через год с опаской вновь стала рядом со стволом ели. Оказалось, что она ни дюйм не выросла. А ведь ей было уже двенадцать!

— Ты что со мной сделала, уродина? — закричала Корина, подбегая к Гингеме. — Я же совсем не расту! Совсем!

— Растешь, растешь, — усмехнулась Гингема. — Это только Стелле известен секрет вечной молодости, я такого не знаю. Но расти ты будешь в десять раз медленнее, чем остальные Жевуны, а взрослой станешь только через двести лет. Может, за это время ты возьмешься за ум и выучишься хотя бы на плохенькую колдунью!

— Расколдуй меня немедленно, противная! — заревела девочка.

Гингема огорченно вздохнула.

— А вот расколдовать тебя не могу. Не знаю такого заклинания!

— А‑а‑а!… навзрыд плакала Корина. — Чтобы тебе утонуть в болоте!

— И это ты говоришь мне, своей мамочке? — рассердилась Гингема.

— Никакая ты мне не мать, а‑а‑а!.. Ты — противная, уродливая колдунья…

— Поплачь, поплачь, — усмехнулась Гингема. — А когда надоест, прибери в пещере, перебери сухих мышей и почисти котел для зелья.

Колдунья села на помело и взмыла в небо. Едва она скрылась из виду, Корина позвала Нарка и сказала ему, что хочет убежать из пещеры.

— Лучше странствовать по белу свету, чем терпеть измывательства этой ведьмы. Пойдешь со мной?

Нарк задумался. Он обожал свою маленькую хозяйку, но побаивался гнева колдуньи.

— Куда же мы направимся? — с сомнением спросил он. — От Гингемы разве спрячешься?

— Мы пойдем в Фиолетовую страну, — заявила Корина, складывая в котомку еду. — Там нас Гингема искать не будет. Она знает, что Бастинда каждый день оглядывает границы своих владений и никогда не допустит туда ни одну волшебницу.

Нарк подумал и согласился. Корина расцвела чудесной улыбкой и, обняв волка, поцеловала его в черный нос. А затем позвала своих друзей — уродцев и лесных зверюшек, и предложила им немного пошалить напоследок в пещере Гингемы.

Лесные зверюшки и уродцы запрыгали, заверещали и запищали от радости. Все они недолюбливали злую колдунью и были рады устроить для нее маленькую пакость. Они дружно ринулись в пещеру Гинегемы и устроили там славный шурум‑бурум. Ух, и повеселились же они, ох, и пошалили от души!

Едва Корина собралась было покинуть пещеру, как из леса выбежали перепуганные Жевуны, жители соседней деревни. Они сообщили, что за ними гонится страшный зверь — саблезубый тигр.

Корине стало жаль робких Жевунов. Но что она могла поделать? Ведь она была маленькой и слабой девочкой. И колдовству она толком так и не обучилась от Гингемы.

Нарк и удавиха Лашка не струсили, а дружно набросились на саблезубого тигра. Тот играюче отшвырнул их в стороны и шагнул было к Жевунам, разинув зубастую пасть. Но на его пути встала Корина. Она лихорадочно пыталась вспомнить заклинание, с помощью которого можно было любого зверя превратить в лягушку, но со страху все перепутала. И когда саблезубый тигр прыгнул на нее, она произнесла совсем другое заклинание. И оно сработало — но совсем не так, как ожидала девочка. Страшный зверь вдруг превратился в темное облачко, пролился теплым летним дождиком, и исчез!

— Опять ты все перепутала, Корина, — облизывая рану на боку, с насмешкой сказал Нарк.

Лесные зверюшки и уродцы радостно захихикали и стали весело прыгать вокруг Корины. А та взобралась на спину Нарку, помахала друзьям рукой и умчалась навстречу новым приключениям.

 

Глава 4. Удивительные странствия Корины

 

С того дня начались долгие странствия Корины. Нарк шел в Фиолетовую страну тайными тропами, обходя стороной деревни Жевунов. Несколько раз им пришлось идти через болота и даже ночевать на островках среди буро‑зеленых трясин. На одном островке они наткнулись на каменного, замшелого идола. От его оскаленной улыбки девочке стало не по себе.

Ей очень захотелось есть. Нарк отправился на охоту и принес жирного кролика.

Корина недовольно посмотрела на волка.

— Неужели ты не можешь поймать что‑нибудь съедобное?

Нарк насмешливо оскалил зубы.

— Прости, хозяйка, но жареные зайцы не бегают по лесу даже в Волшебной стране.

Он набрал кучу хвороста для костра.

— А чем я его буду разжигать? — недовольно спросила Корина. — У этой противной колдуньи даже огнива в пещере не оказалось!

— Гингеме не нужно никакое огниво, — заметил Нарк. — Она использует разжигающее заклинание. И тебя не раз ему учила.

— Подумаешь, учила! — фыркнула Корина. — Она много чемуменя учила, — разве все упомнишь!

— А ты попробуй, — посоветовал волк. — А то этого кролика придется съесть мне.

Корина поморщилась, но делать было нечего.

— Ладно, попробую. Та‑ак, начнем. Э‑э… Сначала надо сжать бзымянный палец на левой руке и сощурить правый глаз… или наоборот?

Нарк озадаченно почесал за ухоом.

— Кажется, наоборот.

Девочка согнула палец на правой руке и сощурила левый глаз.

— Теперь надо вспомнить разжигающее заклинание… Лено, пено, урфи, гурфи, лопало, мопало!

Земля зашевелилась и на поверхность вылез крот. Он озадаченно повел носом, а затем полез обратно.

— Это было кротовызывальное заклинание, — укоризненно сказал Нарк.

— Сама вижу, — сердито ответила Корина. — Подумаешь, ошибиться разок человеку нельзя! Что же такое говорила Гингема? Вспомнила, вспомнила! Дарамура, катарума, бурбу, нарбу, потолапу!

Каменный идол неожиданно заворочался в земле. Его глаза зажглись рубиновым огнем, огромный рот обнажил два ряда острых зубов. Упершись могучими руками‑лапами в землю, истукан стал вытягивать свое длинное туловище на поверхность.

Корина завопила от ужаса и бросилась прочь от ожившего исполина. Нарк тоже струхнул, но успел все‑таки схватить девочку за подол платья.

— Куда ты? — рявкнул он. — Там болото, трясина! Скорее говори обратное заклинание!!

Девочка быстро пробормотала:

— Потолапу, нарбу, бурбу, катарума, дарамура!

Идол застыл на месте, так и не успев выбраться из земли. Глаза его погасли, ужасный рот закрылся.

Нарк шумно вздохнул.

— Давай уж больше не будем сегодня колдовать, — предложил он. — Что‑то ты нынче все путаешь. Еще вызовешь из болота какое‑нибудь лихо!

Впервые в жизни Корина покраснела от стыда. Неужели она такая бестолковая и совсем ничему не научилась за семь лет, проведенных с Гингемой?

— Сейчас, — нерешительно произнесла она, — я вспомню, вспомню… Бури, глури, золата, бамбарата, шурли, мурли…

По куче сошняка вдруг побежала красная змейка. Скоро костер же весело пылал, потрескивая и курясь белым дымком.

— Вот это другое дело, — бодро сказал Нарк. — Сейчас мы этого зайца мигом зажарим… Ты чего?

Корина стояла, вытаращив глаза и покачивая головой:

— Я… я сотворила колдовство… — выдавила из себя девочка. — Первый раз в жизни у меня получилось то, чего я хотела!

С той поры оба беглеца не испытывали особых хлопот. Оказалось, что Корина запомнила кое‑что из бесчисленных уроков Гингемы. Отныне на привалах девочка занималась тем, что вспоминала волшебные заклинания. И порой посреди травянистой полянки вдруг начинал бить родник или заросли крапивы превращались в цветочную клумбу.

Добравшись после долгих странствий до Фиолетовой страны, Корина и Нарк решили расстаться. Нарк поселился неподалеку в лесу, а Корина направилась в деревню Мигунов под названием Родники. Она постучалась в дверь самого богатого дома, в котором жили резчик по дереву Рон и его жена Дора. Супруги были уже не молоды, и их дети выросли и разъехались кто куда. Рон и Дора с тех пор жили одиноко и очень скучали по детям.

— У‑у‑у! — сразу же нарочно заплакала Корина, как только дверь открылась.

Дора чуть не уронила тарелку с дымящимися пирожками.

— Это что за прелестный ребенок? Девочка, почему ты плачешь?

— Я… я заблудила‑а‑ась! — еще пуще заревела Кориа, отчаянно растирая глаза.

Насилу старики ее успокоили. Девочка рассказала им только что придуманную историю о том, что она якобы отправилась через лес к тетке в деревню Лопухи, но заблудилась и несколько дней бродила по лесу.

Старый Рон озадаченно пожал плечами.

— Убей меня молния, но я никогда не слыхал о деревне Лопухи. Что же с тобой делать‑то?

Дора толкнула мужа в бок.

— О чем тут говорить? Девочка останется у нас. Если ее родные объявятся — что ж, тогда мы Корину отдадим. А если нет, нам втроем только веселее будет!

Слезы на глазах Корины тотчас просохли, и она бросилась обнимать своих новых приемных родителей.

Так они и зажили втроем. Корина часто уходила в лес погулять, и там встречалась со своим другом Нарком. Все свободное от домашних дел время она сидела где‑нибудь на полянке и пыталась вспоминать уроки волшебства, которые ей преподала некогда Гингема. Иногда ей кое‑что удавалось вспомнить, и тогда на одичавших яблоньках в саду возле ее дома вдруг вырастали чудесные золотые плоды. Вскоре все соседи стали со страхом поговаривать, что в их деревне, кажется, поселилась самая настоящая волшебница.

Прошел год, другой, третий. Мигуны стали замечать, что Корина почему‑то совсем не меняется. За это время все ее деревенские сверстники заметно подросли, а девочка осталась почти такой, как прежде. Конечно же, Мигуны даже не подозревали, что Корина была заколдована Гингемой!

Однажды после сильного урагана Корина вдруг исчезла. Жители Родников обыскали всю округу, а потом решили, что девочку унес куда‑то сильный ветер.

А на самом деле Корина и Нарк просто отправились в дальнейшее путешествие по Фиолетовой стране.

Спустя некоторое время девочка поселилась в деревне Ольховики. Там она постучалась в дверь самого бедного дома. В нем жил одинокй старик по имени Лонг. Когда‑то он слыл лучшим кузнецом в округе, но с годами глаза его ослепли, руки утратили силу, и он оставил свое ремесло.

Лонг охотно принял в свой дом Корину. И девочка сразу же взялась за дело. Она уже кое‑как умела колдовать, и от былой ее лени не осталось и следа. Корина развела на заросшем бурьяном дворе чудесный сад, а затем стала лечить глаза старого Лонга целебными настоями. И это помогло — однажды Лонг проснулся, открыл глаза и увидел лучик солнца на стене!

Прослышав про эти чудесные события, сельчане валом повалили во двор старого кузнеца. Мигуны были неважными фермерами и садоводами, и потому многим захотелось полакомиться прекрасными яблоками, грушами и помидорами, которые вырастила Корина. Поначалу девочка охотно делилась с соседями, а потом ей это надоело.

— Нет, нельзя быть ДОБРОЙ волшебницей, — бормотала она, расхаживая по комнате, заложив руки за спину. — Сразу же все сядут на шею и начнут погонять: сделай мне то, сделай это… Разве ради этого я потратила столько сил, чтобы научиться чародейству?

Сгоряча Корина решила стать ЗЛОЙ колдуньей, но быстро передумала. Она наслышалась, с каким страхом и ненавистью Мигуны говорят о Бастинде и о Гингеме. Непослушных детей пугали этими именами: “Не будешь слушаться — Гингема прилетит за тобой на своем помеле!”, “Не съешь кашку, Бастинда увидит тебя своим всевидящим глазом и нашлет на тебя стаю железнозубых!” Нет, злой колдуньей быть неприятно…

В конце‑концов Корина додумалась до хитрой вещи.

“Надо стать ДОБРОЙ и ЗЛОЙ волшебницей сразу! Люди должны любить меня, но и бояться. Когда я стану королевой какой‑нибудь страны, я сделаю своим подданым много добра: засажу их земли чудесными садами, выращу во всех дворах удивительные цветы. Но если кто‑то непочтительно отзовется о своей правительнице или не склонит голову в моем присутствиии… О‑о, тогда мой гнев будет страшен!”

Однажды она пошла в лес, чтобы проведать своего друга Нарка. Над их головами вдруг стала кружить сорока.

— Вы слышали, слышали, слышали? — застрекотала она. — Гингема погибла! Ее раздавила фея Убивающего Домика!

Корина насторожилась:

— Что за фея Убивающего Домика? Никогда о такой не слышала. И как можно убить Гингему? Она же самая могущественная волшебница на свете!

— Нет, Виллина сильнее ее! — опять застрекотала сорока. — Гингема подняла страшный ураган, чтобы уничтожить всех людей на земле. Но Виллина заставила ветер принести из‑за гор домик и обрушила его на голову Гингемы. Трах‑тара‑рах! От Гингемы осталось только мокрое место. А из домика вышли девочка‑фея по имени Элли и маленький черный зверек. Их встретила сама волшебница Виллина. А затем Элли и маленький черный зверек ушла по дороге из желтого кирпича. Кажется, она идет в Изумрудный город, где хочет встретится с самим Гудвином, Великим и Ужасным. Вы слышали, слышали, слышали? Гингема погибла! Гингема погибла!

Сорок улетела.

Корина задумалась. Она конечно же огорчилась, узнав о смерти Гингемы, но еще больше ее расстроила весть о появлении в Волшебной стране какой‑то Элли. Неужели у нее, Корины, появилась еще одна соперница? А вдруг эта девочка‑фея тоже захочет стать королевой какой‑нибудь страны? А как же она, Корина? Так и будет сидеть в доме старого Лонга и выращивать помидоры для Мигунов?

Поразмыслив, Корина решила, что настала пора отправляться в путь.

 

Глава 5. Корина в замке Людоеда

 

Еще несколько лет Корина и Нарк путешествовали по стране Мигунов, а потом рискнули вернуться в Голубую страну. Здесь девочка поселилась в деревне Озерки, в доме одинокой старушки Марфины. Однажды утром Корина собрала в котомку немного еды и тихонько выскользнула за порог, и торопливо направилась к лесу. На опушке ее ждал Нарк, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу. Ему до смерти надоело жить в сырой норе, которую он вырыл в глубоком овраге. Нарк очень обрадовался, узнав о предстоящем путешествии. При виде хозяйки волк стал прыгать вокруг нее, словно игривый щенок.

— Фу, Нарк, перестань! — со смехом отмахнулась от него Корина. — Ты поцарапаешь мне щеки своим шершавым языком!

— Прости, Коринушка, — рыкнул волк, преданно глядя на девушку. — У‑у‑у, как же мне надоела эта проклятая деревня! Эти Жевуны прямо‑таки помешались на грибах и ягодах. Целыми днями так и шастают по лесу, носа из норы не высунешь!

— Хватит скулить, — строго сказала девочка. — Поехали к дороге из желтого кирпича.

Корина по старой привычке уселась на волка верхом, но ее ноги лишь слегка оторвались от земли.

— Э‑э, ты зачем пригнулся, плут? — строго спросила она.

— Я не пригнулся, — обиженно отозвался волк.

Юная волшебница не сразу сообразила, что произошло.

— А‑а, да я просто выросла! — улыбнулась она, слезая с мохнатого зверя. — Все, отъездилась я на твоей широкой спине, дружище. Ладно, пойду пешком.

Корина и волк пошли по хорошо наезженной тропинке в лес.

Часа через два они оказались на дороге из желтого кирпича. Здесь друзья свернули налево и направились в северо‑западную часть Голубой страны.

Нарк бежал чуть впереди своей хозяйки, настороженно принюхиваясь и прислушиваясь. Он ощущал множество запахов, и не все из них были волку знакомы.

К вечеру друзья дошли до развилки. Лес в этом месте был особенно глухим. Высокие старые ели нависали над дорогой, полностью закрывая небо. Со стороны небольшого болотца ползли языки серого тумана.

— Бр‑р‑р, холодно! — вздрогнула Корина, потирая озябшие руки. — Неужели здесь нет никакого жилья? Что‑то мне не очень хочется ночевать под деревом.

— Посмотри, хозяйка! — сказал Нарк.

Он подбежал к перекрестку. Вправо от большой дороги уходила поросшая травой и усыпанная белыми камнями тропинка. В самом ее начале стоял покосившийся трухлявый столб, на котором висела на одном гвозде широкая доска. На ней было коряво написано:

“ЭЙ, ПУТНИКЪ! ЗАХХОДИ В ГОССТИ К АДДИНОКОМУ И БАЛЬНОМУ ПРИБАЛЬНОМУ, НО ОЧЧЕНЬ БАГГАТОМУ ЕНВАЛЛИДДУ!”

— Это еще что за “енваллидд”? — удивилась Корина, разглядывая доску. — А‑а, понимаю, это значит “ивалид”. Интересно, какой грамотей написал эту галиматью?

Нарк оскалил зубы.

— Какая разница, хозяйка? — бодро рыкнул он. — Кто бы ни писал, он должен жить неподалеку. Я чувствую много‑много запахов Жевунов и еще один, сильный и незнакомый. Фу, и до чего же неприятный! На звериный не похож… Давай‑ка я пойду на всякий случай вперед, хозяйка!

Корина хотела было согласно кивнуть, но затем спохватилась.

— Нет, — возразила она, упрямо сдвинув брови. — Хватит мне прятаться за твою широкую спину, Нарк! Как‑никак, я теперь чародейка и должна уметь постоять за себя. Настала пора всерьез испытать свои силы. Подумай сам: разве я смогу стать королевой, если буду бегать от всех опасностей? Решено, пойду одна. А ты… ты переночуй где‑нибудь в лесу, тебе не привыкать.

Волк пытался возражать, но Корина на этот раз была неумолимой. Она даже несколько раз сердито топнула ногой, и Нарк струхнул. Корине ничего не стоило превратить его в мышь или жабу. Волк уныло опустил голову и поплелся в глубь леса.

“Девчонка на самом деле стала могучей волшебницей, — утешал он себя. — Конечно, до Гингемы ей пока далеко, но связываться с ней опасно любому. Интересно, чей это противный‑препротивный запах? Может быть, старый кабан? Нет, не похоже…”

Тем временем Корина шла по тропинка в глубь леса. По обеим сторонам росли небывало высокие и мрачные ели, и сердце юной волшебницы сжималось от страха. Она уже стала жалеть, что отослала Нарка, но самолюбие не позволяло ей позвать друга на помощь.

Пройдя полмили, Корина увидела старый замок, окруженный высокими каменными стенами и широким рвом. Мост через ров был опущен, и рядом не было видно никакой стражи. Подойдя ближе, девочка с удивлением поняла, что замок запущен до невозможности. Воды во рву было немного, и та превратилась в грязную жижу, затянутую ряской и заросшую лилиями. Цепи подвесного моста проржавели, доски наполовину сгнили, так что идти по ним надо было с опаской. Могучие стены замка заросли хмелем и диким виноградом, а крыши башен потеряли чуть ли не половину своих красных черепиц.

— А‑а, кажется, я вспоминаю это место… — пробормотала Корина. — Гингема когда‑то рассказывала о нем. Ладно, посмотрим…

Немного приободрившись, девочка осторожно прошла по мосту и оказалась во дворе замка. Окна трех мощных башен ощетинились выбитыми стеклами, дубовые двери висели вкривь и вкось. И все же замок был обитаем! Одно из окон центральной башни светилось, и из него до Корины донесся звук на удивления басистого голоса:

Э‑эх! Хотел Людушка убить муху, О‑ох, да не хватило у него духу. Э‑эх, задумал Людушка паутину сорвать, О‑ох, да не смог паука с потолка согнать!

 

Корина отворила покосившуюся дверь и вошла в большой зал, освещенный тремя сальными свечами. Ох, до чего же здесь было грязно! На дубовом столе громоздились грязные глиняные тарелки, засохшие хлебные корки и рыбьи кости. Среди всего этого мусора деловито жужжали мухи. Ножки стульев торчали вкривь‑вкось и держались, казалось, на одном честном слове. У камина, затянутого густой паутиной, возлежал на диване большой розовощекий человек ростом с двух врослых Жевунов. Он был толст, неопрятно одет и грязен так, словно не мылся года два. Лицо молодого толстяка было на редкость унылым. Закатив глаза к потолку, он меланхолично бормотал:

У‑ух, и за что меня зовут душегубушкой, Ы‑ых, а не Людушкой‑голубушкой?..

— Хотите, я буду звать вас так? — улыбнувшись, сказала Корина. — По‑моему, очень несправедливо обижать такого безобидного людоеда.

— Святая правда! — горестно вздохнул Людушка и скосил на гостью круглые рачьи глаза. — Меня нельзя обижать, а надо мной издеваются все, кому не лень: мыши, Жевуны, пауки и даже козы… Рад видеть такую умную и приветливую девочку! Садись, отдохни с дороги… Только не на этот стул, голубушка, у него всего три ножки. И как же зовут такую приятную во всех отношениях гостью?

— Кориной, — ответила девочка, осторожно усаживаясь на самом крепком стуле. — Я иду в Фиолетовую страну. Вы никогда там не были?

— Нигде я не бывал, — еще горестнее вздохнул Людушка. — Я такой толстый и неуклюжий, что не могу выйти даже за ворота замка. Хорошо еще, что мой покойный папашка набил подвалы вкусной‑превкусной едой, не то бы давно ноги протянул, честное‑пречестное слово.

— И много там еще осталось еды? — спросила Корина и невольно сглотнула. Только сейчас она поняла, как проголодалась.

— Даже не знаю, — пожал плечами Людушка и со стонами, охами и вздохами слез с дивана. — Неделю назад еще кое‑что оставалось в самых потаенных уголках да на самых высоких полках. Но сколько всякого люда с той поры здесь побывало, просто ужас! И все идут с мешками да корзинами. Прослышали, Коринушка‑голубушка, про мой добрый нрав и стали шалить. Тащат все, что под руки подвернется, да еще надо мной насмехаются. “Глупый ты, Людушка, и притом безобидный, — говорят эти лихие людишки. — Твоего папашку, почитай, вся Голубая страна боялась пуще огня, а тебя даже крот лесной и тот обидеть может. Ну как тебя, дубину стоеросовую, после этого не ограбить и не обворовать?” Вот и грабят мой замок, вот и воруют.

— А почему же вы их не прогоните? — с сочувствием спросила Корина. — Вы такой большой и, наверное, сильный.

— Это верно, я сильный, — кивнул Людушка и, с хрустом потянувшись, широко зевнул. — Сильный‑пресильный! Только ленивый очень. Мне лишь бы поесть да поспать, а остальное хоть гори ясным пламенем. Замок скоро развалится, а мне лень за топор взяться. Э‑эх, ладно, на мой век хватит!.. Покушать хочешь, Коринушка?

Девочка кивнула.

— Если можно, хотя бы кусочек сушеного мяса или соленой рыбы…

— Поищем, поищем, — широко улыбнулся Людушка. — Пойду схожу в подвал, поскребу по сусекам, может, что‑нибудь да найду.

— Вот и хорошо! — обрадовалась Корина. — А я пока приберу на столе.

Кряхтя и жалуясь на тяжелую жизнь, молодой людоед поплелся в угол зала и спустился по лестнице в подвал. А Корина засучила рукава платья и взялась за дело. На камине лежал кем‑то забытый мешок — он годился в качестве тряпки. Девочка нашла во дворе помятое медное ведро и набрала в колодце воды. Стол не убирали, наверное, несколько месяцев, но девочка привыкла за время своих странствий к самой тяжелой домашней работе. Ей даже в голову не пришло использовать волшебные заклинания, — да и зачем, когда есть тряпка и вода?

Минут через десять Людушка вернулся, держа поднос, закрытый довольно чистым полотенцем. Хозяин замка надел синий фартук, а на шею повязал видавшую виды салфетку. Ухмыляясь, он негромко напевал себе под нос:

Хороши Жевуны в стране нашей

И особенно с рисовой кашей.

 О‑о, как замечательно ты прибрала стол! — просиял Людушка. — У меня даже аппетит разыгрался, честное‑пречестное слово! Садись, Коринушка, сейчас мы кушать будем. Очень полезно кушать на ночь, ха‑ха!

 

Девочка села на стул, не сводя взгляда с подноса. Ей показалось, что оттуда доносится запах жареных пирожков.

Людушка шумно уселся за стол, поправил салфетку на груди и облизнулся.

— У‑ух, до чего я проголодался! Жаль, забыл вымыть руки перед едой. Надеюсь, ты простишь меня, Коринушка?

— Прощу, прощу, — нетерпеливо ответила девушка. — Но что мы будем есть?

Людушка с широкой улыбкой сдернул полотенце с подноса. Разочарованная Корина увидела пустое глиняное блюдо, два остро отточенных ножа и большую серебряную вилку.

— Не знаю уж, что будешь кушать ты, дорогуша, — добродушно прогудел Людушка, — а я буду есть тебя. Обожаю, понимаешь, ужинать простаками да простушками! Они весьма полезны для нашего людоедского желудка.

— Что‑о? — возмущенно воскликнула Корина, вскакивая на ноги.

Вернее, она попыталась вскочить, да не тут‑то было. Из спинки стула немедленно выдвинулись два металлических захвата и плотно обхватили девочку за туловище, так что она даже вскрикнула от боли.

— Жмет? — заботливо спросил Людушка. — Уж прости, Коринушка, ошибся я малость. Надо было усадить тебя на соседнем стуле — там захваты размером побольше. Да ничего, не беспокойся, мучиться тебе недолго осталось. Я сегодня оч‑чень даже голоден и зол, честное‑пречестное слово! А все почему? Целых два дня ни один глупец ко мне не захаживал. Раньше было не в пример лучше! Когда я был еще мальчиком‑побегайчиком и кушал Жевунов только из баловства, они ходили ко мне в замок целыми стаями. Одним не давало покоя богатство моего папашки, другие хотели поглядеть на знаменитый замок да на меня. Всех я принимал как дорогих гостей, а затем кушал их и облизывался. Видишь, какой я стал упитанный да цветущий?

Корина с большим трудом уняла охватившую ее дрожь.

— Выходит, вы специально притворяетесь лентяем и распустехой?

— А как же! — воскликнул Людушка. — Мой папашка не раз мне втолковывал: “Умным прослыть приятно, а дураком — полезно”. Куда мне с моей солидной комплекцией бегать по лесам в поисках Жевунов? Нет уж, пускай они сами ко мне приходят да еще стол перед едой убирают, ха‑ха‑ха!

Корина нахмурилась.

— Смотрите не подавитесь, — с угрозой предупредила она.

Людушка озадаченно взглянул на гостью.

— Что верно, то верно, — согласился он. — Уж больно ты, Коринушка, худощавая! И куда твои родители смотрели? Может, в вареном виде ты будешь вкуснее? Я даже стишок сочинил на эту тему:

Сними, дорогая, платочек,

И полезай в кипяточек!

— Моя мамочка всегда говорила: “Не купайся, девочка, в кипятке — это вредно для здоровья”, — с усмешкой ответила Корина. — Посудите сами, разве я могу ее ослушаться?

— Уж не знаю, чем тебе помочь, дорогуша, — огорченно развел пухлыми руками Людушка. — Кстати, а как звали твою мамочку?

— Гингема! — небрежно ответила девочка.

 

Глава 6. Хитрость против колдовства

 

Людоед вытаращил глаза от изумления.

— Как‑как?

— Колдунья Гингема, — пояснила Корина и тихо добавила что‑то про себя.

Тотчас держащие ее железные обручи разомкнулись и со звоном упали на пол. Людоед с воплем попытался вскочить на ноги, но не смог даже пошевелиться. Какая‑то могучая сила удерживала его на месте.

Корина пододвинула к себе глиняное блюдо и с задумчивым видом посмотрела на два длинных ножа.

— Так мы будем сегодня ужинать или нет? — спокойно осведомилась она.

— Э‑э… да… то есть нет… — забормотал насмерть перепуганный Людушка. — Знаешь, Коринушка, что‑то у меня аппетит пропал. И вообще, есть перед сном вредно. Особенно нас, людоедов.

— Это еще почему?

— Мы же с тобой, можно сказать, в прежние времена дружили семьями! — с пылом воскликнул Людушка. — Папашка мне не раз с восхищением рассказывал про твою мамулю‑колдунью. Ох, до чего он Гингему уважал! И она папашку не трогала, людоедским промыслом заниматься не мешала. Неужели и мы с тобой договориться не сможем? Жевуны тебя еще больше бояться станут, если я буду сидеть здесь, в лесу. Папашка часто говорил: “Каждому правителю полезно иметь в лесу нашего брата людоеда!”

Корина задумалась, поигрывая остро отточенными ножами. Она пока не собиралась становиться королевой Голубой страны. В Когиде даже и дворца‑то не было! Но слова Людушки показались ей вполне разумными. Такой хитрый и страшный союзник мог ей пригодиться в будущем.

— Ладно, я подумаю, — сказала Корина. — А теперь давайте поужинаем на самом деле, а то у меня слюнки текут!

Сковывающие тело хозяина невидимые путы внезапно исчезли. Людушка облегченно вздохнул.

— Я мигом обернусь! — воскликнул он, с неожиданной легкостью выскакивая из‑за стола. — Ты не думай, у меня подвалы ломятся от вегетарианской пищи! Есть и мед, и варенья, и соленья — все, что душе угодно. Мой папашка любил устраивать себе каждую неделю разгрузочные дни и меня к этому приучил. Я мигом!

Людушка торопливо побежал вновь в подвал. Корина усмехнулась, провожая его взглядом.

“Все‑таки хорошо быть волшебницей, — подумала она. — Даже коварный людоед мне не страшен. А это значит, что я на самом деле позврослела, поумнела и стану хорошей королевой”.

Вскоре хозяин замка вернулся, неся в руках огромный поднос, но не пустой, а наполненный блюдами с фруктами, печеньем, пирожками и даже вафлями.

— Кушай, Коринушка! — радостно воскликнул он, поставив все эти явства перед девочкой. — Эти вкусные вещи для меня испекли Жевуньи из деревни Омуток. За это я моих соседей никогда не кушаю и даже иногда защищаю от лихих разбойников. А все почему? Потому что в душе я добряк добряком. Скоро мне уже пять десятков годков стукнет, а я все еще словно ребенок‑людоеденок. Папашка мой — это другое дело, он был самым настоящим людоедом. Может, и я таким бы стал, да Дровосек помешал. Слыхала небось, что моего папашку этот железный болван зарубил? А мамашка моя годом раньше в болоте утопла. Вот я и остался круглой сиротой. Пришлось до всего своим умом доходить… Да ты кушай, кушай, не опасайся, здесь все свежее и вкусное!

Юная волшебница попробовала пирожок с капустой. Он был хорош, а медовое печенье еще вкуснее. А какими сладкими были груши и виноград! Забыв об осторожности, Корина увлеклась и отведала фрукты и сладости из каждого блюда. Людушка с умилением смотрел на нее и развлекал гостью рассказами о своем трудном детстве.

Наконец Корина насытилась и с довольным видом откинулась на спинку стула.

— Уф, как было вкусно! — сказала она. — Спаси…

Неожиданно девочка почувствовала, что не может вымолвить ни слова. Язык и губы словно онемели и никак не желали слушаться.

— Что же ты не поблагодаришь меня как следует? — захихикал Людушка, с довольным видом потирая руки. — Это очень даже невежливо с твоей стороны, Коринушка! Впрочем, я не в обиде. Ведь теперь ты не сможешь произнести и своих колдовских заклинаний, верно?

Корина растерянно смотрела на него, хлопая ресницами.

— Напрасно ты съела печенье, ха‑ха! — продолжал веселиться людоед. — Папашка не раз мне втолковывал: “сынок, всегда будь готов угостить дорогого гостя ядом, снотворным или еще чем‑нибудь вкусненьким”. Вот я и держу в запасе печенье с соками разных травок‑муравок. Одна из них так и зовется: “Помолчи, дружок”. Оч‑чень полезная травка! Годится против болтунов, а также колдуний. Хотя какая ты колдунья? Плохо учила тебя мамочка Гингема. Разве ты не знаешь мудрое правило: “Людям доверять нельзя, а людоедам — тем более?”

Девочка покачала головой.

— Жаль, очень жаль. Ну, ты поужинала, теперь и мне пора подкрепиться… Ой!

В зал вошел Нарк и уселся на пороге, высунув язык и насмешливо глядя на Людушку.

— Однако, и глуп же ты, бр‑ратец, — прорычал Нарк, — не то бы знал другую поговорку: “На каждого людоеда найдется свой железнозуб”.

— Я… я пошутил! — задрожал Людушка. — Пошутить, что ли, нельзя?

Нарк в ответ так грозно зарычал, что онемение, охватившее Корину, словно рукой сняло. Что же касается людоеда, то он с испуганным воплем выпрыгнул из окна, вышибив раму.

Вздохнув с облегчением, Корина обняла за голову своего серого друга.

— Спасибо, Наркуша, — сказала она с раскаянием. — Какую же глупость я сделала! Видимо, прав был этот разбойник: нет во мне хитрости, а без нее и колдовство не всегда может помочь.

— Ничего, хозяйка! — ободрил ее волк. — Лиха беда начало. Только в следующий раз не зевай — я могу и замешкаться.

Корина подошла к окну и выглянула наружу. В лунном свете она разглядела людоеда, который стоял по колени в болотистой жиже, заполнявшей ров. С головы Людушки свисали водоросли. Около ног весело квакали лягушки. Вид у молодого людоеда был настолько жалким, что волшебница не выдержала и рассмеялась.

— Смотри, не простудись, обманщик, — сказала она, — и не наглотайся лягушек — они очень вредны для людоедского желудка. Ладно, постой там, во рву, до утра, и подумай, как жить дальше. Мы с Нарком отдохнем в твоем замке. Только не вздумай сбежать: волк тебя и под землей найдет.

Людушка понурился, и Корине ответили дружным кваканием лягушки.

Ранним утром Корину разбудил Нарк. Волк всю ночь просидел возле девочки, не смыкая глаз. В животе у него бурчало от голода, но Нарк не рискнул сбегать в лес даже на полчаса, чтобы поймать зайца или куропатку себе на ужин.

— Подымайся, хозяйка, — сказал он, теребя Корину за рукав. — Надо уходить из этого гнилого замка. Того и гляди, либо крыша рухнет, либо пол провалится.

— Ничего не провалится, — зевая, ответила Корина и неохотно слезла с огромного дивана. — Это только видимость, что все здесь держится на одном честном слове. Ох и хитрущий этот Людушка! Кстати, как он себя чувствует во рву?

Корина подошла к окну и выглянула наружу. Было туманное, прохладное утро. Солнце еще не поднялось из‑за высокой стены деревьев, окружавших замок, и потому вокруг царил серый сумрак.

Людушка с понурым видом стоял, как и вчера вечером, по колени в болотистой жиже. От нечего делать он срывал лилии и, обрывая лепестки, гадал:

— Съесть не съест, заколдует не заколдует, превратит в лягушку, не превратит…

— Превращу в ужа, если опять обманешь, — рассмеялась Корина, глядя на жалкого людоеда. — Хорошо, можешь вылезать из рва. Но в следующий раз подумай, прежде чем нападать с ножом и вилкой на какого‑нибудь Жевуна или Мигуна. А вдруг он тоже окажется волшебником?

Людушка со страдальческим видом прижал руки к груди.

— Честное‑пречестное слово, с сегодняшнего дня перехожу на одни пирожки да фрукты! — пылко сказала она. — Я даже ночью стишок сочинил об этом:

Приходи, не трусь, милашка,

Буду кушать не тебя, а кашку!

 — Смотри у меня! — сурово погрозила ему пальцем Корина.

 

Наскоро перекусив фруктами, она вместе с Нарком вышла из замка и направилась к дороге из желтого кирпича. Их ждал долгий и трудный путь по Волшебной стране, и множество самых удивительных и чудесных приключений.

 

Глава 7. Людушка становится папой

 

Людушка еще долго стоял во рву, не решаясь выбраться на сушу. Но к вечеру на него набросилась туча злющих комаров и они стали жалить в нос, щеки, уши, руки, да так больно, что людоед аж завыл.

Он отчаянно замахал руками, пытаясь разогнать кусачих насекомых, но те разозлились еще больше.

Лягушки сидели на листьях кувшинок и дружно покатывались со смеху, глядя на распухшее от волдырей лицо Людушки. Но одному маленькому лягушонку стало жалко людоеда, и он проквакал:

— Ква, ква, что же ты не убегаешь? Волшебница Корина и волк давно уже ушли, ква, ква, ква!

Услышав это, Людушка даже заплакал от радости. С воплем он выбрался изо рва и помчался в замок. Комары неслись за ним вслед и жалили во все открытые места, особенно в шею.

Ворвавшись в центральную башню, Людушка с такой силой захлопнул за собой дверь, что она разлетелась в куски. Комары, обрадовавшись, влетели вслед за ним в зал. Тогда людоед рассвирипел, схватил большой нож и стал яростно размахивать им. Конечно же, ни в одного комара он не попал, но от его маханий в зале поднялся сильный ветер. Многие комары, выросшие в теплом болоте, сразу же простудились и стали чихать. “Ж‑ж‑ж, как бы нам не заболеть г‑г‑гриппом!” — испугались комары и поспешно улетели назад в лес.

Людушка устало сел на пол и вытер пот с распухшего от укусов лица.

— Ну что за ж‑ж‑жизнь такая? — всхлипнул он. — — И с‑с‑сеъсть с‑с‑с‑покойно никого теперь нельз‑з‑зя!

Постепенно Людушка успокоился и побрел в кладовую. Там он чуть‑чуть перекусил: съел три больших кремовых торта, корзину пирожков, выпил ведро компота, и закусил его опустевшей корзиной. Больше есть не тянуло, хоть убей.

— Ну вот, и аппетит совсем потерял из‑за этой злой‑презлой Корины, — расстроился Людушка. — Один вред от этих волшебниц!

Что же делать, как ж‑ж‑жить дальше? Тьфу, я даже жужжать начал, словно комар! Докатился, нечего сказать…

Роняя крупные словно яблоки слезы, Людушка выбрался из подвала и вяло поплелся к обеденному столу. Он собирался немного подкрепиться после трудного подъема по лестнице. Не глядя, людоед протянул руку, схватил со стола что‑то большое и мягкое и сунул в рот.

— Ой‑ой‑ой! — вдруг заверещало это “что‑то” у него в руке.

Людушка вытаращил от испуга глаза. Оказалось, что он держит какое‑то странное создание, желтое в синюю полоску. Больше всего оно напоминало кувшин с цыплячьми ножками, паучиными ручками и длинным мохнатым хвостом.

— Это еще что такое? — удивился Людушка. — Такого зверюшку я вроде бы еще не кушал. Кто ты такой? Заяц, что ли? А почему полосатый?

Странный зверюшка забился у него в руке и что‑то неразборчиво пропищал.

— Нет, ты не пищи, а скажи человеческим языком, что ты такое, — обеспокоился Людушка. — Меня папашка учил: “Сынок, можно есть все на свете, кроме рваных башмаков и ядовитых грибов”. На рваный башмак, ты вроде не похож. Может, ты какой‑нибудь ходячий ядовитый гриб, а? Отвечай!

Зверек стал показывать тонкими лапками на голову — мол, у меня и рта‑то нет, как же отвечать?

Но Людушка оставался непреклонен.

— Ты мне голову не дури, гриб с хвостом! Будто не знаешь, что в Волшебной стране все звери умеют говорить. Если не ответишь, то значит, ты все‑таки гриб. Тогда я тебя кушать не стану, а просто возьму да раздавлю ногой.

Странное полосатое создание забилось еще сильнее. Потом из его верхней части вдруг вытянулся трубочкой маленький рот, и Людушка услышал:

— Я… я не умею…. разговаривать!

— Это очень даже странно, — озадаченно почесал затылок Людушка. — Все умеют разговаривать, а ты не умеешь! Но и на гриб, если подумать, ты не больно‑то похож… Может, ты какой‑нибудь неправильный суслик? Как зовут твою маму, а?

— К‑к‑корина… — прошепелявил странный зверек.

Людушка даже икнул от неожиданности.

— Ну, и маму ты себе нашел! То‑то ты такой уродец… И как же тебя зовут?

— Фи… фи…

— Что за “фи” такое? — нахмурился Людушка.

— Это имя у меня такое, длинное очень, — вздохнуло странное создание. — Не сердись, я ведь только учюсь говорить. Имя у меня длинное‑предлинное, и не выговоришь… Фи… Фи… Финтифлюшка, вот!

— Ну и имечко! А папа у тебя есть?

— Нет, — горестно вздохнул уродец. — Мы и маму‑то потеряли. Она уехала, а мы за ней побежали, и прибежали сюда. А дальше куда бежать, не знаем.

Людушка озадаченно хмыкнул.

— Вообще‑то ваша мама Корина здесь была…

Уродец радостно взвизгнул и протянул к нему лапки.

— Тогда ты наш папа!.. — запищал он. — Папа!..

— Какой я тебе папа? — огрызнулся озадаченный Людушка.

— Папа, папа, папа! — радостно запищал Финтифлюшка. — Ребята, я нашел нашего папу! Мурчик, Красный Шарик, Бурчалка, все сюда!

Из‑под стола выскочили множество таких странных созданий, что Людушка даже оторопел. Они стали радостно прыгать вокруг людоеда. Мурчик, мурлыкая, ласково потерся головой о его ногу, ну словно котенок. А Красный Шарик от избытка чувств вдруг высоко подпрыгул и ткнулся круглой головой прямо в живот Людушки. Тот от неожиданности ойкнул и сел на пол. Странные зверюшки сразу же взобрались ему на плечи и стали обнимать его и целовать.

— Так, — сказал Людушка. — Час от часу не легче! То комары на меня налетают и кусают, то теперь эти уродцы обнимают да целуют. Совсем озвереть можно от такой жизни!

Он хотел было проглотить Финтифлюшку, но запах от уродца шел, словно от куска мыла. И потом, странный зверек так преданно глядел на Людушку своми глазами‑пуговками, что людоеду совсем расхотелось его есть.

— Ладно, оставайтесь здесь жить, — поразмыслив, разрешил людоед. — Все одно будет веселее! От вашей мамашки Корины я ничего хорошего не получил, одни только расстройства. Может, от вас будет польза?

— Будет, будет! — радостно заверещал Финтифлюшка, прыгая на его широком плече вместе с Мурчиком. — А что такое “польза”, папа?

— Ну, например, станете мышей в кладовке гонять, — пояснил Людушка. — А то больно они разошлись, мышеловок на них не напасешься. И еще я буду вам читать свои стишки. Будете их слушать?

— Будем, будем! — кивнул Финтифлюшка. — Только у нас не у всех уши есть.

— Ну, это неважно. Были бы хорошие стишки, а уши, они и вырасти могут. У тебя же только что появился рот, верно? А уши — это дело наживное. Может, я бы и Жевунов не ел, если бы они мои стишки слушали да похваливали. А то они приходят в мой замок, слушают мои стишки, а потом критикуют. Тут хочешь не хочешь, а поневоле станешь людоедом!

— Нам обязательно будут нравится твои стишки, папа, — кивнул Финтифлюшка. — Скажи, а когда мы увидимся с нашей мамой?

Мы по ней очень скучаем.

Людушка даже вздрогнул.

— Ну, уж нет, фигушки! — воскликнул он. — Никогда мы с Кориной больше не встретимся, честное‑пречестное слово!

Но Людушка ошибся — он еще не раз встречался с Кориной. И не только с ней, но и с феей Элли, Страшилой, Железным Дровосеком и даже с самим великим колдуном Пакиром. А однажды Людушка даже стал королем Голубой страны. Ох, ну и дров же он тогда наломал…

 

Но это уже совсем другие сказки, и совсем другие книжки про Волшебную страну, ребята!