Слоненок

В отдаленные времена, милые мои, слон не имел хобота. У него был только черноватый толстый  нос, величиною  с  сапог,  который качался из  стороны в сторону, и поднимать им слон ничего  не мог. Но появился на свете один слон, молоденький слон, слоненок,  который отличался  неугомонным  любопытством  и поминутно  задавал какие-нибудь  вопросы.  Он  жил  в  Африке  и всю  Африку одолевал своим  любопытством.  Он спрашивал  своего  высокого  дядю страуса, отчего  у него перья растут на  хвосте; высокий дядя страус  за это  бил его своей  твердой-претвердой  лапой.  Он спрашивал  свою  высокую  тетю жирафу, отчего  у нее  шкура пятнистая; высокая  тетя  жирафа за  это била его своим твердым-претвердым копытом. И все-таки любопытство его не унималось!

Он спрашивал  своего  толстого дядю гиппопотама,  отчего  у  него глаза красные; толстый  дядя  гиппопотам за  это бил его своим  широким-прешироким копытом. Он спрашивал  своего  волосатого  дядю павиана,  отчего дыни  имеют такой,  а не  иной  вкус;  волосатый  дядя  павиан  за  это  бил  его  своей мохнатой-премохнатой  рукой.  И  все-таки любопытство его  не  унималось! Он задавал вопросы обо всем, что только видел, слышал,  пробовал, нюхал, щупал, а  все  дядюшки и тетушки за это  били  его.  И все-таки любопытство  его не унималось!

В  одно  прекрасное  утро перед  весенним  равноденствием*  неугомонный слоненок задал новый странный вопрос. Он спросил:

— Что у крокодила бывает на обед?

Все громко закричали «ш-ш» и принялись долго, безостановочно бить его.

Когда наконец его  оставили в покое,  слоненок увидел птицу коло- коло, сидевшую на кусте терновника, и сказал:

—  Отец бил  меня, мать  била  меня,  дядюшки  и  тетушки били меня  за «неугомонное любопытство»,  а я все-таки  хочу знать, что у крокодила бывает на обед!

* Равноденствие  — это  время, когда  день  равняется ночи. Оно  бывает весеннее  и осеннее. Весеннее приходится на 20-21 марта, а осеннее  — на  23 сентября.

Птица коло-коло мрачно каркнула ему в ответ:

— Ступай на берег большой серо-зеленой мутной реки Лимпопо,  где растут деревья лихорадки, и сам посмотри!

На  следующее утро, когда  равноденствие  уже  окончилось,  неугомонный слоненок  взял  сто фунтов* бананов (мелких с  красной  кожицей), сто фунтов сахарного тростника (длинного  с  темной корой)  и семнадцать дынь (зеленых, хрустящих) и заявил своим милым родичам:

— Прощайте!  Я  иду  к большой  серо-зеленой мутной  реке Лимпопо,  где растут деревья лихорадки, чтобы узнать, что у крокодила бывает на обед.

Он ушел, немного  разгоряченный,  но нисколько не удивленный. По дороге он ел дыни, а корки бросал, так как не мог их подбирать.

Шел  он, шел на северо-восток  и все  ел  дыни, пока не пришел на берег большой серо-зеленой  мутной  реки  Лимпопо, где растут деревья лихо- радки, как ему говорила птица коло-коло.

Надо вам сказать,  милые мои, что до той самой недели, до  того  самого дня, до того  самого часа, до той  самой минуты неугомонный слоненок никогда не видал крокодила и даже не знал, как он выглядит.

*  Фунт  равняется приблизительно 454 г, значит,  слоненок взял с собой более 45 кг бананов и более 45 кг сахарного тростника.

Первый, кто попался слоненку на глаза,  был двухцветный питон (огромная змея), обвившийся вокруг скалистой глыбы.

—  Простите, — вежливо сказал слоненок, — не видали  ли вы в этих краях крокодила?

— Не видал ли я крокодила? — гневно воскликнул питон. — Что за вопрос?

— Простите, — повторил слоненок, — но не можете ли вы  сказать мне, что у крокодила бывает на обед?

Двухцветный  питон  мгновенно  развернулся и  стал бить слоненка  своим тяжелым-претяжелым хвостом.

—  Странно! — заметил слоненок. — Отец и мать, родной  дядюшка и родная тетушка, не говоря уже о другом дяде гиппопотаме и третьем дяде павиане, все били меня за «неугомонное любопытство». Вероятно,  и  теперь  мне за  это же достается.

Он  вежливо  попрощался  с  питоном,  помог ему опять  обвиться  вокруг скалистой  глыбы и  пошел  дальше, немного  разгоряченный, но  нисколько  не удивленный.  По  дороге он  ел  дыни,  а корки  бросал, так как  не  мог  их подбирать. У  самого  берега большой серо-зеленой  мутной  реки  Лимпопо  он наступил на что-то, показавшееся ему бревном.

— Не надо! Пустите!

Он  тянет в свою сторону, а крокодил в свою. Двухцветный питон поспешно плывет на  помощь  слоненку. Черное  пятно справа  изображает берег  большой серо-зеленой  мутной реки  Лимпопо — раскрасить картинку мне  не  позволено. Растение  с  цепкими  корнями  и восемью листиками —  это  одно  из деревьев лихорадки, которые здесь растут.

* В Библии рассказывается о том, что Бог, разгневавшись  на людей за их плохое поведение, решил послать  на землю потоп он пощадил только одну семью —  праведника  Ноя,  который  по  велению  Бога построил большой  деревянный корабль —  ковчег — и,  взяв с собой по паре всех животных, закрылся  в нем. Сорок  дней и ночей  лил  дождь.  Вся  земля  была  затоплена.  Затем  дождь прекратился,  и все обитатели  ковчега вышли на  сушу.  От них  пошли  новые поколения людей и животных.

Однако в  действительности это  был крокодил. Да, милые мои. И крокодил подмигнул глазом — вот так.

—  Простите,  —  вежливо сказал слоненок, — не случалось ли вам в  этих краях встречать крокодила?

Тогда крокодил прищурил другой глаз и наполовину высунул хвост из тины. Слоненок вежливо попятился; ему вовсе не хотелось, чтобы его опять побили.

— Иди сюда, малютка, — сказал крокодил.

— Отчего ты об этом спрашиваешь?

— Простите, — вежливо ответил слоненок, —  но отец меня бил,  мать меня била,  не говоря уж о дяде страусе  и  тете  жирафе, которая дерется  так же больно, как  дядя гиппопотам и дядя  павиан.  Бил меня даже  здесь на берегу двухцветный питон, а он своим тяжелым-претяжелым хвостом  колотит больнее их всех. Если вам все равно, то, пожалуйста, хоть вы меня не бейте.

— Иди сюда, малютка, — повторило чудовище. — Я — крокодил.

И в доказательство он залился крокодиловыми слезами.

У слоненка от радости даже дух захватило. Он стал на колени и сказал:

— Вы тот,  кого я ищу  уже много дней. Будьте добры, скажите мне, что у вас бывает на обед?

— Иди сюда, малютка, — ответил крокодил, — я тебе скажу на ушко.

Слоненок  пригнул  голову  к  зубастой,  зловонной  пасти  крокодила. А крокодил  схватил его за нос,  который у слоненка до того дня и часа  был не больше сапога, хотя гораздо полезнее.

— Кажется, сегодня, — сказал крокодил сквозь зубы,  вот так, — кажется, сегодня на обед у меня будет слоненок.

Это вовсе не понравилось слоненку, милые мои,  и он  сказал в нос,  вот так:

— Не надо! Пустите!

Тогда двухцветный питон со своей скалистой глыбы прошипел:

— Мой юный друг, если ты  сейчас  не примешься  тянуть изо всех сил, то могу  тебя уверить, что  твое знакомство с большим кожаным мешком (он имел в виду крокодила) окончится для тебя плачевно.

Слоненок сел на берег  и  стал  тянуть,  тянуть,  тянуть, а его нос все вытягивался. Крокодил  барахтался в воде,  взбивая белую  пену хвостом, а он тянул, тянул, тянул.

Нос слоненка продолжал  вытягиваться.  Слоненок  уперся  всеми четырьмя ногами и  тянул,  тянул, тянул,  а  его нос продолжал вытягиваться. Крокодил загребал хвостом  воду,  словно  веслом, а  слоненок  тянул, тянул, тянул. С каждой минутой нос его вытягивался — и как же ему было больно, ой-ой-ой!

Слоненок почувствовал, что  его  ноги  скользят,  и  сказал через  нос, который у него теперь вытянулся аршина* на два:

— Знаете, это уже чересчур!

Тогда  на  помощь явился двухцветный питон.  Он обвился двойным кольцом вокруг задних ног слоненка и сказал:

—  Безрассудный  и  опрометчивый  юнец!  Мы  должны  теперь  хорошенько приналечь, иначе тот воин в  латах** (он имел в виду  крокодила,  милые мои) испортит тебе всю будущность.

Он тянул, и слоненок тянул, и крокодил тянул.

Но  слоненок и  двухцветный  питон  тянули  сильнее.  Наконец  крокодил выпустил нос слоненка  с таким всплеском, который слышен был вдоль всей реки Лимпопо.

Слоненок  упал на спину.  Однако  он не  забыл сейчас  же поблагодарить двухцветного питона, а затем стал ухаживать за своим бедным вытянутым носом: обернул его свежими  банановыми листьями и погрузил в большую  серо- зеленую мутную реку Лимпопо.

* Один аршин —  это приблизительно 71 см; значит, длина носа у слоненка стала почти полтора метра.

** Двухцветный питон назвал так крокодила потому,  что тело его покрыто толстой,  местами  ороговевшей кожей,  которая  защищает  крокодила,  как  в старину защищали воина металлические латы.

— Что ты делаешь? — спросил двухцветный питон.

— Простите, — сказал слоненок, — но  мой нос совсем утратил свою форму, и я жду, чтобы он съежился.

—  Ну,  тебе  долго  придется  ждать,  —  сказал двухцветный  питон.  — Удивительно, как иные не понимают собственного блага.

Три дня слоненок сидел и ждал,  чтобы его нос съежился. А нос нисколько не укорачивался и даже сделал ему глаза раскосыми.  Вы понимаете, милые мои, что крокодил вытянул  ему настоящий  хобот, — такой, какой и теперь бывает у слонов.

Под  конец третьего дня  какая-то муха укусила слоненка в плечо. Сам не отдавая себе отчета, он поднял хобот и прихлопнул муху насмерть.

— Преимущество первое! — заявил двухцветный питон. — Этого ты не мог бы сделать простым носом. Ну, теперь покушай немного!

Сам не отдавая себе отчета, слоненок протянул  хобот, выдернул огромный пучок травы, выколотил ее о свои передние ноги и отправил к себе в рот.

— Преимущество второе! — заявил двухцветный питон. — Этого ты не мог бы сделать простым носом. Не находишь ли ты, что здесь солнце сильно припекает?

— Правда, — ответил слоненок.

Сам  не  отдавая себе  отчета,  он  набрал тины из большой серо-зеленой мутной реки Лимпопо и выплеснул  себе на голову. Получился  грязевой чепчик, который растекся за ушами.

— Преимущество третье! — заявил двухцветный питон. — Этого ты не мог бы сделать простым носом. А не хочешь ли быть битым?

— Простите меня, — ответил слоненок, — вовсе не хочу.

— Ну, так не хочешь ли сам побить  кого-нибудь? — продолжал двухцветный питон. — Очень хочу, — сказал слоненок.

— Хорошо. Вот  увидишь, как для этого тебе пригодится твой новый нос, — объяснил двухцветный питон.

— Благодарю вас, — сказал  слоненок. — Я последую вашему совету. Теперь я отправлюсь к своим и на них испробую.

Слоненок  пошел  домой через всю Африку, крутя и  вертя  своим хоботом. Когда ему хотелось  полакомиться плодами,  он срывал их с дерева, а не ждал, как  прежде,  чтобы  они  сами  упали.  Когда  ему  хотелось травы,  он,  не нагибаясь, выдергивал ее хоботом, а  не ползал на коленях, как прежде. Когда мухи  кусали его, он выламывал себе ветку и обмахивался  ею.  А когда солнце припекало, он  делал себе  новый прохладный чепчик из тины. Когда ему скучно было  идти, он мурлыкал песенку,  и  через хобот она  звучала  громче медных труб.  Он  нарочно свернул  с  дороги,  чтобы  найти  какого-нибудь толстого гиппопотама (не родственника) и хорошенько его отколотить. Слоненку хотелось убедиться, прав ли двухцветный питон  относительно  его  нового хобота.  Все время  он  подбирал  корки  дынь, которые побросал  по дороге к Лимпопо:  он отличался опрятностью.

В один темный вечер он вернулся к своим и, держа хобот кольцом, сказал:

— Здравствуйте!

Ему очень обрадовались и ответили:

— Иди-ка сюда, мы тебя побьем за «неугомонное любопытство».

—  Ба! — сказал слоненок. — Вы вовсе не  умеете бить.  Зато посмотрите, как я дерусь.

Он развернул хобот и так ударил  двух своих братьев, что они покатились кувырком.

—  Ой-ой-ой!  —  воскликнули они.  — Где ты  научился  таким  штукам?.. Постой, что у тебя на носу?

— Я  получил  новый  нос  от крокодила  на берегу большой  серо-зеленой мутной  реки Лимпопо, —  сказал слоненок.  — Я спросил, что у него бывает на обед, а он мне дал вот это.

— Некрасиво, — сказал волосатый дядя павиан.

— Правда, — ответил слоненок, — зато очень удобно.

С  этими словами  он схватил своего волосатого дядю павиана за мохнатую руку и сунул его в гнездо шершней.

Затем  слоненок   принялся   бить  других  родственников.   Они   очень разгорячились и очень удивились. Слоненок повыдергал  у своего высокого дяди страуса хвостовые  перья. Схватив свою высокую  тетку жирафу за заднюю ногу, он проволок  ее через кусты терновника. Слоненок кричал на  своего  толстого дядюшку гиппопотама и задувал ему пузыри в ухо, когда тот после обеда спал в воде. Зато он никому не позволял обижать птицу коло-коло.

Отношения настолько  обострились,  что  все  родичи,  один  за  другим, поспешили  на берег большой  серо-зеленой  мутной реки  Лимпопо, где  растут деревья  лихорадки,  чтобы  добыть себе  у  крокодила  новые носы. Когда они вернулись назад, то больше никто уже  не дрался. С  той поры, милые мои, все слоны, которых вы увидите, и даже те,  которых вы не увидите, имеют такие же хоботы, как неугомонный слоненок.