Пять братьев

У одной бедной вдовы было пятеро сыновей. Четверых она рано отдала в люди, а дома оставила только млад­шего. Хоть хлеба у них и маловато, растет парень, как на дрожжах, и на восьмом году восемь пур зерна, слов­но перышко, подбрасывает.
А как подрос, то силы стал невиданной. Пошел как-то раз молодой богатырь в лес за дровами и смеха ради притащил домой толстенную ель вместе с корнями. В другой раз, когда такую же ель вырывал, увидел он охотника с ружьем на плече и приветливо спросил:
– Ну как, подстрелил кого-нибудь?
– Успею еще! – отвечает охотник. – Хочу нынче ве­чером за сто верст к одному дубу прогуляться. На суку того дуба сидит маленький комарик. Этому-то комарику хочу я левый глаз прострелить и домой засветло вер­нуться.
Услыхал это младший сын и пошел вместе со стрел­ком. Идут они, о том о сем говорят, и оказалось, что они братья. Так они неожиданной встрече обрадовались, что не заметили, как тридцать верст отмахали. Вдруг видят: идет человек, насвистывает/ шапка набекрень сдвинута – того и гляди свалится. Кто весел, тот поговорить не прочь. Остановили братья свистуна, спраши­вают:
– Что это у тебя шапка на одном ухе висит?
– Если я шапку прямо надену, то на стенах домов и по краям шапки сосульки намерзнут.
Слово за слово, и оказалось – он тоже их брат. Не стал он раздумывать и пошел с братьями. Отмахали они еще тридцать верст, видят: человек башмак с ноги стас­кивает.
– Разве босиком лучше? – спросили братья.
– Да не могу я иначе, – ответил тот, кто разувался, – как шаг в башмаках ступлю, так заносит меня бог весть в какую даль.
И этот пошел с братьями. По дороге разговорились, и оказалось, что и четвертый – их брат. На девяностой версте встречают они еще молодца, а он одну ноздрю себе заткнул. Спрашивают его братья:
– Зачем ты себе ноздрю заткнул?
– Да коли я обе ноздри открою, – отвечает, – та­кой ветер поднимется – на шесть мельниц хватит.
– Не иначе как ты наш брат. Нам как раз пятого недостает.
Разговорились они. Так и есть – брат! Прошли пя­теро братьев, болтая, десять оставшихся верст, простре­лили комару левый глаз и решили до заката навестить старуху мать.
Нагостились они у матери вдосталь и надумали пойти к королю на заработки.
В королевском дворце они узнали, что король обещал выдать свою дочь замуж за того, кто ее в беге перего­нит.
– Тут и раздумывать нечего! – вскричал брат, кото­рый снимал башмак, и вызвался бежать наперегонки с принцессой.
Дал король обоим – принцессе и скороходу – по кружке в руки и велел принести воды из ключа, кото­рый находится там, где солнце встает. Если скороход обгонит принцессу, то завтра же свадьба!
Быстро бежит принцесса, словно куропатка. А скоро­ход уж давно из ключа воды зачерпнул, на полпути при­лег на старых лошадиных костях да и уснул. А принцесса, как мимо бежала, увидела, что он спит, выплеснула воду из его кружки и дальше бежит. Стрелок тут же выстрелил и выбил кость у брата из-под головы. Тот проснулся, глаз не продрав, во второй раз к ключу за водой сбегал и первым к королю вернулся.
Но король не отдает принцессу. Торговался он, торго­вался и уговорил-таки скорохода взять вместо принцессы мешок золота, такой большой, какой только его брат-силач на себе унести сможет. Пока семеро портных ме­шок шили, заманил король пятерых братьев в горницу, где вместо стен были печи, и велел эти печи топить так, чтобы они докрасна раскалились.
Брат, что шапку набекрень носил, только присвистнул:
– Ничего, пусть себе топят, сколько влезет! Вот надену свою шапку прямо, сразу похолодает.
Так оно и было. Три дня и три ночи топили печи. Они уже потрескались от жары, а в горнице теплее не стало.
На третий день король надивиться не может: живы! Но мешок для денег уже пошит, и, хочешь не хочешь, надо расплачиваться. Выгребли деньги из одной кладо­вой, выгребли из другой, а мешок-то наполовину пуст! Все кладовые подчистую выгребли, и только тогда ме­шок наполнили. Вскинул силач огромный мешок себе на плечо так легко, словно в нем мякина, и зашагал. А ско­роход и остальные братья за ним идут.
Пожалел король свои деньги. Кликнул он солдат и приказал им мешок отобрать. Но тут ветродуй открыл зажатую ноздрю, и всех солдат, словно дым, назад отнесло. Только один солдат в корнях дерева запутался. Он и нынче там виден, если на вывернутые корни из­дали посмотреть.