Два мороза

Гуляли по чистому полю два Мороза, два родных брата, с ноги на ногу поскакивали, 
рукой об руку поколачивали. Говорит один Мороз другому:
– Братец Мороз – Багровый нос! Как бы нам позабавиться – людей поморозить?
Отвечает ему другой:
– Братец Мороз – Синий нос! Коль людей морозить – не по чистому нам полю гулять. 
Поле всё снегом занесло, все проезжие дороги замело: никто не пройдет, не проедет. 
Побежим-ка лучше к чистому бору! Там хоть и меньше простору, да зато забавы будет 
больше. Всё нет-нет, да кто-нибудь и встретится по дороге.
Сказано – сделано. Побежали два Мороза, два родных брата, в чистый бор.
Бегут, дорогой тешатся: с ноги на ногу попрыгивают, по елкам, по сосенкам пощелкивают.
Старый ельник трещит, молодой сосняк поскрипывает. По рыхлому ль снегу пробегут –
кора ледяная; былинка ль из-под снегу выглядывает, – дунут, словно бисером ее всю унижут.
Послышали они с одной стороны колокольчик, а с другой бубенчик: с колокольчиком 
барин едет, с бубенчиком – мужичок.
Стали Морозы судить да рядить, кому за кем бежать, кому кого морозить.
Мороз – Синий нос, как был помоложе, говорит:
– Мне бы лучше за мужичком погнаться. Его скорей дойму: полушубок старый, 
заплатанный, шапка вся в дырах, на ногах, кроме лаптишек, – ничего. Он же, никак, дрова 
рубить едет. А уж ты, братец, как посильнее меня, за барином беги. Видишь, на нем шуба
медвежья, шапка лисья, сапоги волчьи. Где уж мне с ним! Не совладаю.
Мороз – Багровый нос только подсмеивается.
– Молод еще ты, – говорит, – братец!.. Ну, да уж быть по-твоему. Беги за мужичком, 
а я побегу за барином. Как сойдемся под вечер, узнаем, кому была легка работа, 
кому тяжела. Прощай покамест!


– Прощай, братец! 
Свистнули, щелкнули, побежали.
Только солнышко закатилось, сошлись они опять на чистом поле. Спрашивают
друг друга – что?
– То-то, я думаю, намаялся ты, братец, с барином-то, – говорит младший, – а толку,
глядишь, не вышло никакого. Где его было пронять!
Старший посмеивается себе.
– Эх, – говорит, – братец Мороз – Синий нос, молод ты и прост! Я его так уважил, 
что он час будет греться – не отогреется.
– А как же шуба-то, да шапка-то, да сапоги-то?
– Не помогли. Забрался я к нему и в шубу, и в шапку, и в сапоги, да как зачал знобить!
Он-то ёжится, он-то жмется да кутается; думает: дай-ка я ни одним суставом не шевельнусь,
авось меня тут мороз не одолеет. Ан не тут-то было! Мне-то это и с руки. Как принялся я
за него – чуть живого в городе из повозки выпустил! Ну, а ты что со своим мужичком сделал?
– Эх, братец Мороз – Багровый нос! Плохую ты со мной шутку сшутил, что вовремя 
не образумил. Думал – заморожу мужика, а вышло – он же отломал мне бока.
– Как так?
– Да вот как. Ехал он, сам ты видел, дрова рубить. Дорогой начал было я его пронимать,
только он всё не робеет – еще ругается: такой, говорит, сякой этот мороз. Совсем даже 
обидно стало; принялся я его еще пуще щипать да колоть. Только ненадолго была
мне эта забава. Приехал он на место, вылез из саней, принялся за топор. Я-то думаю: тут мне 
сломить его. Забрался к нему под полушубок, давай его язвить. А он-то топором машет,
только щепки кругом летят. Стал даже пот его прошибать. Вижу: плохо – не усидеть мне 
под полушубком. Под конец инда пар от него повалил. Я прочь поскорее. Думаю: как быть?
А мужик всё работает да работает. Чем бы зябнуть, а ему жарко стало. Гляжу: скидает
с себя полушубок. Обрадовался я. “Погоди же, говорю, вот я тебе покажу себя!” 
Полушубок весь мокрехонек. Я в него забрался, заморозил так, что он стал лубок лубком. 
Надевай-ка теперь, попробуй! Как покончил мужик свое дело да подошел к полушубку,
у меня и сердце взыграло: то-то потешусь! Посмотрел мужик и принялся меня ругать –
все слова перебрал, что нет их хуже. “Ругайся, – думаю я себе, – ругайся! А меня всё 
не выживешь!” Так он бранью не удовольствовался – выбрал полено подлиннее
да посучковатее,да как примется по полушубку бить! По полушубку бьет, а меня всё ругает.
Мне бы бежать поскорее, да уж больно я в шерсти-то завяз – выбраться не могу.
А он-то колотит, он-то колотит! Насилу я ушел. Думал, костей не соберу. До сих пор бока 
ноют.Закаялся я мужиков морозить.


– То-то!