Повесть о Тадж-аль-Мулуке (продолжение) стр. 1

Когда же настала сто двадцать девятая ночь, она сказала: "Дошло до 
меня, о счастливый царь, что везирь Дандан рассказывал Дауаль-Макану: 
"И, услышав историю юноши, Тадж-аль-Мулук крайне удивился, и в его серд- 
це вспыхнули огни, когда он услышал о прелести Ситт Дунья и узнал, что 
она вышивает газелей, и его охватила великая страсть и любовь. 
"Клянусь Аллахом, - сказал он юноше, - с тобою случилось дело, подоб- 
ного которому не случилось ни с кем, кроме тебя, но тебе дана жизнь, и 
ты должен ее прожить. Я хочу тебя спросить о чем-то". - "О чем?" - спро- 
сил Азиз. И Тадж-аль-Мулук молвил: "Расскажи мне, как ты увидел ту жен- 
щину, которая сделала эту газель". - "О владыка, - сказал Азиз, - я при- 
шел к ней хитростью, и вот какою: когда я вступил с караваном в ее го- 
род, я уходил и гулял по садам - а там было много деревьев, и сторож 
этих садов был великий старик, далеко зашедший в годах. Я спросил его: 
"О старец, чей это сад?" И сторож сказал мне: "Он принадлежит царской 
дочери Ситт Дунья, и мы находимся под ее дворцом. Когда она хочет погу- 
лять, она открывает потайную дверь и гуляет в саду и нюхает запах цве- 
тов". - "Сделай милость, позволь мне посидеть в этом саду, пока она не 
придет и не пройдет мимо - быть может, мне посчастливится разок взгля- 
нуть на нее?" - попросил я. И старец молвил: "В этом нет беды". И когда 
он сказал мне это, я дал ему немножко денег и сказал: "Купи нам чего-ни- 
будь поесть". 
И он взял деньги, довольный, и, открыв ворота, вошел и ввел меня 
вместе с собою, и мы пошли и шли до тех пор, пока не пришли в приятное 
место, и старик сказал мне: "Посиди здесь, а я схожу и вернусь к тебе и 
принесу немного плодов". 
И он оставил меня и ушел, и некоторое время его не было, а потом он 
вернулся с жареным ягненком, и мы ели, пока не насытились, а мое сердце 
желало увидеть эту девушку. И когда мы сидели так, дверь вдруг распахну- 
лась, и старик сказал мне: "Вставай, спрячься". И я поднялся и спрятал- 
ся, и вдруг черный евнух просунул голову в калитку и спросил: "Эй" ста- 
рик, есть с тобою кто-нибудь?" - "Нет", - отвечал старик. "Запри ворота 
в сад", - сказал тогда евнух, и старец запер ворота сада, и вдруг Ситт 
Дунья появилась из потайной двери, и когда я увидел ее, я подумал, что 
луна взошла на горизонте и засияла. И я смотрел на нее некоторое время и 
почувствовал стремление к ней, подобное стремлению жаждущего к воде, а 
немного спустя она заперла дверь и ушла. И тогда я вышел из сада и нап- 
равился домой, и я знал, что мне не достичь ее и что я не из ее мужчин, 
особенно раз я стал как женщина и у меня нет принадлежности мужчин. Она 
царская дочь, а я купец, - откуда же мне достичь такой, как она, или еще 
кого-нибудь? 
И когда мои товарищи собрались, я тоже собрался и поехал с ними. А 
они направлялись в этот город, и когда мы достигли здешних мест и встре- 
тились с тобою, ты спросил меня и я рассказал тебе. Вот моя повесть и 
то, что со мной случилось, и конец". 
И когда Тадж-аль-Мулук услышал эти речи, его ум и мысли охватила лю- 
бовь к Ситт Дунья, и он не знал, что ему делать. Он поднялся и сел на 
коня и, взяв Азиза с собою, вернулся в город своего отца, и отвел Азизу 
дочь и отправил ему туда все, что нужно из еды, питья и одеяний и, поки- 
нув его, удалился в свой дворец, и слезы бежали по его щекам, так как 
слух заменяет лицезрение и встречу. И Тадж-аль-Мулук оставался в таком 
состоянии, пока его отец не вошел к нему, и он увидел, что царевич изме- 
нился в лице и стал худ телом и глаза его плачут. И царь понял, что его 
сын огорчен из-за чего-то, что постигло его, и сказал: "О дитя мое, 
расскажи мне, что с тобою и что такое случилось, что изменился цвет тво- 
его лица и ты похудел телом". И царевич рассказал ему обо всем, что слу- 
чилось и что он услышал из повести Азиза и повести о Ситт Дунья, и ска- 
зал, что он полюбил ее понаслышке, не видав ее глазами. И отец его мол- 
вил: "О дитя мое, она дочь царя, и страны его от нас далеко! Брось же 
это и войди во дворец твоей матери..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Ночь, дополняющая до ста тридцати 

Когда же настала ночь, дополняющая до ста тридцати, она сказала: 
"Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь Дандан рассказывал 
Дау-аль-Макану: "И отец Тадж-аль-Мулука сказал ему: "О дитя мое, ее отец 
царь, и земли его от нас далеко! Брось же это и войди во дворец твоей 
матери - там пятьсот невольниц подобных лунам; какая из них тебе понра- 
вится, ту и бери. Или же возьмем и сосватаем за тебя какую-нибудь из 
царских дочерей, которая будет лучше ее". - "О батюшка, - отвечал 
Тадж-аль-Мулук, - не хочу другую, совсем! Эта вышила газель, которую я 
видел, и мне не обойтись без нее, а иначе я пойду блуждать по степям и 
пустыням и убью себя из-за нее". - "Дай срок, пока я пошлю к ее отцу и 
посватаю ее у него, - сказал ему отец. - Я исполню твое желание, как я 
сделал для себя с твоей матерью; быть может, Аллах приведет тебя к жела- 
емому, а если ее отец не согласится, я потрясу его царство войском, ко- 
нец которого будет у меня, а начало у него". 
Потом он позвал юношу Азиза и спросил: "О дитя мое, ты знаешь доро- 
гу?" - "Да", - отвечал Азиз. "Я хочу, чтобы ты поехал с моим везирем", - 
сказал царь, и Азиз ответил: "Слушаю и повинуюсь, о царь времени!" Потом 
царь призвал своего везиря и сказал: "Придумай мне план для моего сына, 
и пусть он будет хорош. Отправляйся на Камфарные острова и сосватай дочь 
их царя за моего сына". И везирь отвечал: "Слушаю и повинуюсь!" 
А Тадж-аль-Мулук вернулся в свое жилище, и его страсть еще увеличи- 
лась, и состояние его ухудшилось, и отсрочка показалась ему долгой, а 
когда над ним опустилась ночь, он стал плакать, стонать и жаловаться и 
произнес: 
"Ночной уж спустился мрак, и слез велики войска, 
И ярок огонь любви, горящий в душе моей. 
Коль ночи вы спросите, они вам поведают, 
Другим ли я занят был - не грустью тоскливою. 
Ночами я звезд стада пасу от любви моей, 
А слезы с ланит моих бегут, как градинок ряд. 
Один ведь остался я, и нет никого со мной! 
Подобен я любящим без близких и родичей". 
А окончив свои стихи, он лежал некоторое время без чувств и очнулся 
только к утру. И пришел слуга его отца, и встал у его изголовья, позвал 
его к родителю. 
И Тадж-аль-Мулук пошел с ним, и, увидав его, отец юноши нашел, что 
цвет его лица изменился, и принялся его уговаривать быть стойким и обе- 
щал свести его с царевной, а потом он снарядил Азиза и своего везиря и 
дал им подарки. И они ехали дни и ночи, пока не приблизились к Камфарным 
островам. И тогда они остановились на берегу реки, и везирь послал от 
себя гонца к царю, чтобы сообщить ему об их прибытии. И гонец отправил- 
ся, и прошло не более часу, как придворные царя и его эмиры выехали к 
ним навстречу на расстояние одного фарсаха: и, встретив их, ехали впере- 
ди их, пока не ввели их к царю. И прибывшие поднесли ему подарки и про- 
были у него, как гости, три дня. А когда настал четвертый день, везирь 
вошел к царю и, встав перед ним, рассказал ему о деле, по которому он 
прибыл. Царь был в недоумении, какой дать ответ, так как его дочь не лю- 
била мужчин и не желала брака. Он посидел некоторое время, опустив голо- 
ву к земле, а потом поднял голову и, призвав одного из евнухов, сказал 
ему: "Пойди к твоей госпоже Дунья и повтори ей то, что ты слышал, и 
расскажи, зачем прибыл этот везирь". И евнух поднялся и пошел и ненадол- 
го скрылся, а потом он вернулся к царю и сказал: "О царь времени, когда 
я пришел и рассказал Ситт Дунья, что слышал, она сильно рассердилась и, 
поднявшись на меня с палкой, хотела разбить мне голову, и я бегом убежал 
от нее. И она сказала мне: "Если мой отец заставит меня выйти замуж, я 
убью того, за кого я выйду". И тогда ее отец сказал везирю и Азизу: "Вы 
слышали и знаете - расскажите же это царю и передайте ему привет. Моя 
дочь не любит мужчин и не желает брака..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 
Сто тридцать первая мочь 

Когда же настала сто тридцать первая ночь, она сказала: "Дошло до ме- 
ня, о счастливый царь, что царь Шахраман сказал везирю и Азизу: "Пере- 
дайте царю при кет и расскажите ему, как вы слышали, что моя дочь но же- 
лает брака". И они ушли назад без всякого проку и ехали до тех пор, пока 
не прибыли к царю и не рассказали ему, что случилось. 
И тогда царь велел военачальникам кликнуть клич войскам о выступлении 
на бой и на войну, но везирь сказал ему: "О царь, не делай этого - за 
тем царем не г вины. Когда его дочь узнала об этом, она прислала ска- 
зать: "Если мой отец заставит меня выйти замуж, я убью того, за кого 
выйду и убью себя после него". Отказ исходит только от нее". 
И, услышав слова везиря, царь испугался за Тадж-альМулука и сказал: 
"Если я стану воевать с ее отцом и захвачу царевну, а она убьет себя, 
мне не будет от этого никакой пользы". - И потом царь уведомил своего 
сына, Тадж-аль-Мулука, и тот, узнав об этом, сказал своему отцу: "О ба- 
тюшка, мне нет мочи терпеть без нее! Я пойду к ней и буду стараться с 
ней сблизиться, даже если я умру, я не стану делать ничего другого". - 
"А как же ты пойдешь к ней?" - спросил его отец. "Я пойду в обличье куп- 
ца", - ответил Тадж-аль-Мулук. И царь сказал: "Если это неизбежно, то 
возьми с собою везиря и Азиза". Потом царь вынул для него кое-что из 
своей казны и приготовил ему на сто тысяч динаров товара. И везирь с 
Азизом сговорились с царевичем, а когда наступила ночь, Тадж-аль-Мулук и 
Азиз отправились в дом Азиза и переночевали рту ночь там. А сердце 
Тадж-аль-Мулука было похищено, и не была ему приятна пища и сон - наобо- 
рот, на него налетели думы, и его потрясло томление по любимой. И он 
прибег к творцу, чтобы тот послал ему встречу с нею, и стал плакать, 
стонать и произнес: 
"Посмотрим, удастся ли сойтись после дали - 
На страсть я вам жалуюсь, и вам говорю я: 
"Тогда вы мне вспомнились, когда беззаботна ночь, 
И отняли сон вы мой, а люди все спали". 
А окончив свои стихи, он разразился сильным плачем, и Азиз заплакал 
вместе с ним, вспоминая дочь своею дяди, и они продолжали так плакать, 
пока не настало утро. А потом Тадж-аль-Мулук поднялся и пошел к своей 
матери, одетый в дорожные одежды. И мать спросила его, что с ним, и ког- 
да он повторил ей весь рассказ, она дала ему пятьдесят тысяч динаров и 
простилась с ним, и он ушел от нее, после того как она пожелала ему бла- 
гополучия и встречи с любимыми. А затем Тадж-альМулук вошел к своему от- 
цу и попросил разрешения выезжать, и отец его позволил и дал ему пятьде- 
сят тысяч динаров, и царевич приказал поставить себе шатер за городом, и 
ему поставили шатер, где он пробыл два дня, а потом уехал. 
И Тадж-аль-Мулук подружился с Азизом и говорил ему: "О брат мой, я не 
могу больше расстаться с тобою". И Азиз отвечал: "И я также, и я хотел 
бы умереть у твоих ног, но только, о брат мой, мое сердце занято мыслью 
о матери". - "Когда мы достигнем желаемого, будет одно лишь добро", - 
ответил Тадж-аль-Мулук. И они поехали, и везирь наставлял Тадж-аль-Мулу- 
ка быть стойким, а Азиз развлекал его сказками, говорил стихи и расска- 
зывал летописи и истории, и они шли быстрым ходом ночью и днем в течение 
двух полных месяцев. И путь показался Тадж-аль-Мулуку долгим, и огни 
разгорелись в нем сильнее, и он произнес: 
"Путь долог, и велики волненья и горести, 
И в сердце моем любовь великим огнем горит. 
Клянусь, о мечта моя, желаний предел моих, 
Клянусь сотворившим нас из крови сгустившейся, 
Я бремя любви к тебе несу, о желанная, 
И горы высокие снести не могли б его, 
О жизни владычица, убила любовь меня, 
И мертвым я сделался - дыханья уж нет во мне. 
Когда б не влекла меня надежда познать тебя, 
Не мог бы спешить теперь в пути я, стремясь к тебе". 
А окончив свои стихи, Тажд-аль-Мулук заплакал, и Азиз заплакал вместе 
с ним, так как у него было ранено сердце, и сердце везиря размягчилось 
из-за их плача. "О господин, - сказал он, - успокой свою душу и прохлади 
глаза - будет тебе только одно добро". А Тадж-альМулук воскликнул: "О 
везирь, время пути продлилось! Скажи мне, сколько между нами и городом?" 
- "Осталось лишь немного", - сказал Азиз. И они ехали, пересекая долины 
и кручи, степи и пустыни. И вот в одну из ночей Тадж-аль-Мулук спал и 
увидел во сне, что его любимая с ним, и он обнимает ее и прижимает к 
груди, и он проснулся испуганный и устрашенный, с улетевшим умом, и про- 
изнес: 
"О други, блуждает ум, и слезы текут струей, 
И страсть велика моя, и вечно со мной любовь. 
Я плачу теперь, как мать, дитя потерявшая; 
Когда наступает ночь, стенаю как голубь я. 
И если подует ветр с земель, где живете вы, 
Прохладу я чувствую, до нас доходящую. 
Привет вам я буду слать, пока летит горлинка 
И дует восточный ветр и голубя слышен стон". 
И когда Тадж-аль-Мулук окончил говорить стихи, к нему пошел везирь и 
сказал: "Радуйся - это хороший знак! Успокой свое сердце и прохлади гла- 
за - ты обязательно достигнешь своей цели". 
И Азиз тоже подошел к нему и стал уговаривать его потерпеть, и разв- 
лекал его, разговаривая и рассказывая ему сказки, и они спешили в пути и 
продолжали ехать " течение дней и ночей, пока не прошло еще два месяца. 
И вот в какой-то день солнце засияло над ними, И им блеснуло вдали 
что-то белое. Тадж-аль-Мулук спросил Азиза: "Что это там белое?" И Азиз 
отвечал ему: "О владыка, это белая крепость, а вон город, к которому ты 
направляешься". И Тадж-аль-Мулук обрадовался, и они ехали до тех пор, 
пока не приблизились к городу, а когда они подъехали ближе, Тадж-аль-Му- 
лук возвеселился до крайности, и прошли его горести и печали. А затем 
они вошли в город, будучи в обличий купцов (а царевич был одет как знат- 
ный купец), и пришли в одно место, которое называлось жилище купцов, - а 
это был большой хан. "Здесь помещение купцов?" - спросил Тадж-аль-Мулук 
Азиза, и тот ответил: "Да, это тот хан, где я стоял", - и они останови- 
лись там и, поставив своих животных на колени, сняли с них поклажу и 
сложили свои пожитки в кладовые. Они провели там четыре дня, чтобы от- 
дохнуть, а потом везирь посоветовал им нанять большой дом, и они согла- 
сились на это и сняли себе просторно построенный дом, предназначенный 
для развлечений. И они поселились там, и везирь с Азизом стали придумы- 
вать какой-нибудь способ для Тадж-аль-Мулука, а Тадж-аль-Мулук был рас- 
терян и не знал, что делать. И везирь нашел такой способ, чтобы 
Тадж-аль-Мулук стал купцом на рынке материй. 
И, обратившись к Тадж-аль-Мулуку и Азизу, он сказал: "Знайте, что ес- 
ли мы будем так сидеть здесь, мы не достигнем желаемого и не исполним 
того, что нам нужно. Мне пришло на ум нечто, и в этом, если захочет Ал- 
лах, будет благо". - "Делай, что тебе вздумается, - ответили ему 
Тадж-аль-Мулук и Азиз, - на старцах лежит благословение, а ты к тому же 
совершал всякие дела. Скажи же нам, что пришло тебе на ум". И везирь 
сказал Тадж-аль-Мулуку: "Нам следует нанять для тебя лавку на рынке ма- 
терий, где ты будешь сидеть и торговать, ибо всякому - и знатному и 
простому - нужна ткань и кусок материи. Ты будешь находиться в этой лав- 
ке и сидеть там, и твое дело устроится, если захочет великий Аллах, тем 
более что внешность твоя красива. Но только сделай Азиза у себя приказ- 
чиком и посади его с собою в лавке, чтобы он подавал тебе отрезки мате- 
рии". Услышав эти слова, Тадж-аль-Мулук воскликнул: "Поистине, это пра- 
вильный и хороший план!" И затем он вынул дорогую купеческую одежду, на- 
дел ее и пошел, а слуги его шли сзади, и одному из них он дал с собою 
тысячу динаров, чтобы устроить все нужное в лавке. И они шли до тех пор, 
пока не достигли рынка материй. 
И когда купцы увидали Тадж-аль-Мулука, посмотрели на его красоту и 
прелесть, они пришли в недоумение и говорили: "Подлинно, Ридван [185] отк- 
рыл врата рая и забыл об этом, и этот редкостно красивый юноша вышел от- 
туда". А другие говорили: "Может быть, он из ангелов". И, подойдя к куп- 
цам, они спросили, где лавка старосты, и им указали, и они шли, пока не 
пришли к старосте, к приветствовали его, и староста и те из купцов, кто 
был с ним, встали и посадили их и оказали им почтение изза везиря: они 
увидели, что это человек пожилой и уважаемый, и с ним юный Тадж-аль-Му- 
лук и Азиз. И купцы говорили друг другу: "Этот старик несомненно отец 
двух этих юношей". - "Кто из вас староста рынка?" - спросил их везирь. И 
купцы ответили: "Вот он". И тут староста подошел, и везирь, посмотрев на 
него, увидел что это великий старец, достойный и степенный, обладатель 
слуг и рабов, белых и черных. 
И староста приветствовал их, как приветствуют любимых, и усердно вы- 
казывал им уважение, и, посадив их с собою рядом, спросил: "Есть ли у 
вас нужда, которую мы были бы счастливы исполнить?" - "Да, - отвечал ве- 
зирь, - я человек старый, далеко зашедший в годах, и со мной вот эти два 
юноши. Я путешествовал с ними по всем областям и странам. Вступив в ка- 
кой-нибудь город, я всегда остаюсь в нем целый год, чтобы они могли ос- 
мотреть его и узнать его обитателей. Я прибыл в ваш город и избрал его 
местопребыванием, и я хочу получить от тебя лавку, и пусть это будет 
лавка хорошая, из лучших помещений, где я бы мог посадить их, чтобы они 
поторговали, осмотрели бы этот город, усвоили бы нравы его жителей и на- 
учились бы продавать и покупать, брать и отдавать". 
И староста отвечал: "В этом нет беды!" А староста посмотрел на юношей 
и возрадовался им и полюбил их великой любовью: этот староста увлекался 
смертоносными взорами, и любовь к сынам превосходила в нем любовь к до- 
черям, и он был склонен к мужеложству. "Вот прекрасная дичь! Слава тому, 
кто сотворил их из ничтожной капли и придал им образ!" - подумал он и 
встал перед ними, прислуживая им, как слуга. А затем он приготовил им 
лавку, которая находилась посреди крытой галереи, и не было у них на 
рынке лавки лучше и виднее, так как это была давка разубранная и прос- 
торная с полками из слоновой кости и черного дерева. А потом староста 
отдал ключи везирю, бывшему в обличье старого купца, и сказал ему: "Бе- 
ри, господин! Да сделает ее Аллах жилищем благословенным для твоих де- 
тей!" И везирь взял у него ключи. А затем они отправились в хан, где бы- 
ли сложены их пожитки, и приказали слугам перенести все бывшие у них то- 
вары и материи в ту лавку..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.