338
Рубрика: Арабские народные сказки

Двести пятая ночь 

Когда же настала двести пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о 
счастливый царь, что Камар-аз-Заман положил перстень в бумажку и отдал 
ее евнуху, а ют взял ее и вошел к Ситт Будур. И царевна взяла бумажку из 
рук евнуха и, развернув ее, увидала, что в ней ее перстень, - он самый, 
- и прочитала бумажку, а когда она поняла ее смысл, то узнала, что 
письмо от ее возлюбленного и что это он стоит за занавеской. И ее ум 
улетел от счастья, и грудь ее расправилась и расширилась, и от избытка 
радости она произнесла такие стихи; 
"Горевала я, как пришлось с тобой разлучиться нам, 
И пролили веки потоки слез в печали. 
И поклялась я, что когда бы время свело нас вновь, 
О разлуке бы поминать не стал язык мой. 
Налетела радость, но бурно так, что казалось мне, 
Что от силы счастья меня повергла в слезы. 
О глаза мои, ныне слезы лить уж привычно вам, 
И вы плачете и от радости и с горя". 
А когда Ситт Будур окончила свои стихи, она тотчас поднялась и, упер- 
шись ногами в стену, с силой налегла на железный ошейник и сорвала его с 
своей шеи, а потом она порвала цепи и, выйдя из-за занавески, бросилась 
к Камар-аз-Заману и поцеловала его в рот, как клюются голуби, и, обняв 
его от сильной любви и страсти, воскликнула: "О господин мой, явь это 
или сон? Неужели Аллах послал нам близость после разлуки? Слава же Алла- 
ху за то, что мы встретились после того, как потеряли надежду!" 
И когда евнух увидал, что она в таком состоянии, он выбежал бегом и, 
придя к царю аль-Гайюру, поцеловал землю меж его рук и сказал: "Знай, о 
мой владыка, что этот звездочет - шейх звездочетов и ученее их всех. Он 
вылечил твою дочку, стоя за занавеской и не входя к ней". - "Посмотри 
хорошенько, верная ли это весть!" - сказал царь. И евнух ответил: "О 
господин, встань и взгляни на нее, она нашла в себе столько сил, что 
порвала железные цепи и вышла к звездочету и принялась его целовать и 
обнимать". 
И тогда царь аль-Гайюр поднялся и вошел к своей дочери, а та, увидав 
его, встала на ноги, закрыла себе голову и произнесла такое двустишие: 
"Не люблю зубочистку я, потому что, 
Ее вспомнив, скажу всегда: "Без тебя я!" 
А арак, тот любезен мне, потому что, 
Его вспомнив, скажу всегда: "Тебя вижу!" [236] 
И тогда отец ее до того обрадовался ее благополучию, что едва не уле- 
тел, и он поцеловал дочь меж глаз, так как любил ее великой любовью. И 
царь аль-Гайюр обратился к Камар-аз-Заману и спросил его, кто он, и ска- 
зал: "Из каких ты земель?" И Камар-аз-Заман рассказал царю о своем про- 
исхождении и сане и осведомил его о том, что его отец - царь Шахраман. А 
затем Камар-аз-Заман рассказал ему всю историю, с начала и до конца, и 
поведал ему обо всем, что приключилось у него с Ситт Будур и как он взял 
у нее с пальца ее перстень и надел ей свой перстень. И царь аль-Гайюр 
изумился и воскликнул: "Поистине, вашу историю надлежит записать в кни- 
гах, чтобы ее читали после вас поколения за поколениями!" 
И потом царь аль-Гайюр призвал судей и свидетелей и написал брачную 
запись госпожи Будур с Камар-аз-Заманом и велел украсить город на семь 
дней. А после этого разложили скатерти с кушаньями и устроили празднест- 
ва я украсили город, и все воины надели самые роскошные платья, и забили 
в литавры и застучали в барабаны, и Камар-аз-Заман вошел к Ситт Будур, и 
ее отец обрадовался ее исцелению и выходу ее замуж и прославил Аллаха, 
пославшего ей любовь к красивому юноше из царских сыновей. 
И царевну раскрывали перед Камар-аз-Заманом, и оба они были похожи 
друг на друга красотой, прелестью, изяществом и изнеженностью. И Ка- 
мар-аз-Заман проспал подле нее эту ночь и достиг того, чего желал от 
нее, а она удовлетворила свое стремление к нему и насладилась его красо- 
той и прелестью, и они обнимались до утра. А на другой день царь устроил 
званый пир и собрал на него всех жителей внутренних островов и внешних, 
и разостлал для них скатерти с роскошными кушаньями, и столы были расс- 
тавлены в течение целого месяца. 
А после того, как сердце Камар-аз-Замана успокоилось, и он достиг же- 
лаемого и провел таким образом с Ситт Будур некоторое время, ему вспом- 
нился его отец, царь Шахраман. И он увидел во сне, что отец говорит ему: 
"О дитя мое, так ли ты поступаешь со мною и делаешь такие дела?" И про- 
износит ему, во сне, такое двустишие: 
"Луна во мраке страшит меня отдалением, 
Поручила векам стеречь она стадо звезд своих" 
Дай срок, душа! Ведь, может быть, и придет она. 
Потерпи же, сердце, когда прижгли, как клеймом, тебя", 
И Камар-аз-Заман, увидав во сне своего отца, который упрекал его, был 
наутро озабочен и печален, и Ситт Будур спросила его, и он рассказал ей 
о том, что видел..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Двести шестая ночь 

Когда же настала двести шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о 
счастливый царь, что когда Камараз-Заман рассказал Ситт Будур о том, что 
видел во сне, она вошла с ним к своему отцу, и они рассказали ему об 
этом и попросили позволения уехать. И царь позволил Камар-аз-Заману уе- 
хать, но Ситт Будур сказала: "О батюшка, я не вытерплю разлуки с ним". И 
тогда ее отец отвечал: "Поезжай с ним!" - и позволил ей оставаться с Ка- 
мар-аз-Заманом целый год, с тем чтобы после этого она приезжала навещать 
отца ежегодно. 
И царевна поцеловала отцу руку, и Камар-аз-Заман также, а потом царь 
аль-Гайюр принялся снаряжать свою дочь и ее мужа, и приготовил им припа- 
сы и все нужное для путешествия, и вывел им меченных коней и одногорбых 
верблюдов, а для своей дочери он велел вынести носилки, и он нагрузил 
для них мулов и верблюдов и дал им для услуг черных рабов и людей, и 
извлек для них все то, что им было нужно в путешествии. А в день отъезда 
царь аль-Гайюр попрощался с Камар-аз-Заманом и одарил его десятью рос- 
кошными золотыми платьями, шитыми жемчугом, и предоставил ему десять ко- 
ней и десять верблюдиц и мешок денег и поручил ему свою дочь Ситт Будур, 
и выехал проводить их до самого дальнего острова. 
Потом он простился с Камар-аз-Заманом и вошел к своей дочери Ситт Бу- 
дур, которая была на носилках, и прижал ее к груди и поцеловал, плача и 
говоря: 
"К разлуке стремящийся, потише: 
Услада влюбленного - объятья. 
Потише: судьба всегда обманет, 
И дружбы конец - всегда разлука". 
И потом он вышел от своей дочери и пришел к ее мужу, Камар-аз-Заману, 
и стал с ним прощаться и целовать его, а затем он расстался с ним и 
возвратился с войском в свой город, после того как приказал им тро- 
гаться. 
И Камар-аз-Заман со своей женой Ситт Будур и теми, кто с ними был из 
сопровождающих, ехали первый день, и второй, и третий, и четвертый, и 
двигались, не переставая, целый месяц. И остановились они как-то на лу- 
гу, обширно раскинувшемся, изобиловавшем травою, и разбили там палатки, 
и поели и попили и отдохнули. И Ситт Будур заснула и Камар-аз-Заман во- 
шел к ней и увидел, что она спит, а на теле ее шелковая рубашка абрико- 
сового цвета, из-под которой все видно, а на голове у нее платок из зо- 
лотой парчи, шитый жемчугом и драгоценными камнями. И ветер поднял ее 
рубашку, которая задралась выше пупка, и стали видны ее груди и показал- 
ся живот, белее снега, и каждая впадина в его складках вмещала унцию 
орехового масла, И любовь и страсть Камар-аз-Замана увеличилась, и он 
произнес: 
"Когда бы сказали мне (а знойный бы ветер жег, 
И в сердце и в теле всем огонь бы и жар пылал): 
"Что хочешь и жаждешь ты: увидеть влюбленных 
Иль выпить глоток воды?" - в ответ я сказал бы: "Их!" 
И Камар-аз-Заман положил руку на перевязь одежды Будур и, потянув пе- 
ревязь, развязал ее, так как сердце его пожелало царевну. И он увидел 
красный камень, как драконова кровь, привязанный к перевязи, и, отвязав 
камень, посмотрел на него и заметил на нем имена, вырезанные в две 
строчки письменами нечитаемыми. И Камараз-Заман удивился и сказал про 
себя: "Если бы камень не был для нее великою вещью, она бы не привязала 
его таким образом на перевязи своей одежды и не сохранила бы его в самом 
дорогом для себя месте, чтобы не расставаться с ним. Посмотреть бы, что 
она с этим камнем делает и какова тайна, скрывающаяся в нем!" 
Потом Камар-аз-Заман взял камень и вышел из шатра, чтобы посмотреть 
на него при свете..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Двести седьмая ночь 

Когда же настала двести седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о 
счастливый царь, что Камар-азЗаман взял камень, чтобы посмотреть на него 
при свете, и стал его разглядывать, держа его в руке. И вдруг низрину- 
лась на Камар-аз-Замана откуда-то птица и выхватила камень у него из 
рук, и полетела, и опустилась с камнем на землю. И Камар-аз-Заман испу- 
гался за камень и побежал вслед за птицей, а птица побежала так же быст- 
ро, как бежал Камар-аз-Заман. И Камар-аз-Заман все время следовал за нею 
с одного места в другое, и с холма на холм, пока не пришла ночь и в воз- 
духе не стемнело. И птица заснула на высоком дереве, а Камар-аз-Заман 
остановился под ним и был в замешательстве. А душа его растаяла от голо- 
да и утомления, и он почувствовал, что погибает, и хотел вернуться, но 
не знал, где то место, откуда он пришел, и мрак налетел на него. 
И Камар-аз-Заман воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, 
высокого, великого!" - а затем он лег и проспал до утра под деревом, на 
котором была птица. И пробудился он ото сна и увидел, что птица просну- 
лась и улетела с дерева. И Камар-аз-Заман пошел за Этой птицей, а она 
отлетала понемногу, вровень с шагами Камар-аз-Замана. И юноша улыбнулся 
и воскликнул: "О диво Аллаха! Эта птица вчера отлетела на столько, 
сколько я пробежал, а сегодня она поняла, что я утомился и не могу бе- 
жать, и стала лететь вровень с моими шагами! Клянусь Аллахом, это, поис- 
тине, удивительно, но я непременно последую за этой птицей! Она приведет 
меня либо к жизни, либо к смерти, и я последую за ней, куда бы она ни 
направилась, так как она во всяком случае остановится только в населен- 
ных местах". 
И Камар-аз-Заман пошел за птицей (а птица каждую ночь ночевала на де- 
реве) и следовал за нею в течет" десяти дней, и питался он плодами зем- 
ли, пил из ручьев. А на десятый день он приблизился к населенному горо- 
ду. И птица вдруг мотнулась, быстро как взор, и влетела в этот город и 
скрылась из глаз Камар-аз-Замана, и тот не знал, что с нею, и не пони- 
мал, куда она пропала. 
И Камар-аз-Заман удивился и воскликнул: "Хвала Аллаху, который охра- 
нил меня, и я достиг этого города!" Потом он сел возле канала и вымыл 
руки, ноги и лицо и немного отдохнул, и вспомнилось ему, в каком он был 
покое и блаженстве, вместе с любимой, и посмотрел он на то, как теперь 
утомлен и озабочен и голоден, в отдалении и разлуке, и слезы его поли- 
лись, и он произнес: 
"Хоть таил я то, что пришлось снести мне, но явно все, 
И сон глаз моих заменила ныне бессонница. 
И воскликнул я, когда дум чреда утомила дух: 
"О судьба моя, не щадишь меня и не милуешь, 
И душа моя меж мучением и опасностью! 
Если б царь любви справедливым был, относясь ко мне, 
От очей моих навсегда мой сон не прогнал бы он, 
Господа мои, пожалейте же изнуренного 
И помилуйте прежде славного, что унизился 
На путях любви, и богатого, нынче бедного. 
Я хулителей, за тебя коривших, не слушался, 
И глухим я сделал мой слух совсем и закрыл его". 
Они молвили: "Ты влюблен в красавца", - а я в ответ: 
"Я избрал его средь других людей и оставил их". 
Перестаньте же! Коль судьба постигнет, не видит взор". 
Потом Камар-аз-Заман, окончив говорить стихи и отдохнув, поднялся и 
шел понемногу, пока не вступил в город..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Двести восьмая ночь 

Когда же настала двести восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о 
счастливый царь, что когда Камар-азЗаман окончил говорить стихи и отдох- 
нул, он вошел в городские ворота, не зная, куда направиться. Он прошел 
город насквозь, с начала до конца (а вошел он в ворота, ведшие из пусты- 
ни), и шел до тех пор, пока не вышел из морских ворот, и никто его не 
встретил из жителей города (а город был на берегу моря). И Камар-аз-За- 
ман вышел из морских ворот и все шел, пока не дошел до городских садов и 
рощ. Он вошел под деревья и пошел дальше и, придя к одному саду, остано- 
вился у ворот. 
И к нему вышел садовник и поздоровался с ним, и Камар-аз-Заман отве- 
тил на его приветствие, а садовник сказал ему "Добро пожаловать! - и 
воскликнул! - Слава Аллаху за то, что ты пришел нетронутый жителями это- 
го города! Войди же скорее в сад, пока тебя не увидал никто из его оби- 
тателей!" 
И тогда Камар-аз-Заман вошел в этот сад, потеряв разум, и спросил са- 
довника: "Что за история с жителями этого города и в чем дело?" И садов- 
ник ответил: "Знай, что здешние жители все маги [237]. Ради Аллаха, расс- 
кажи мне, как ты пришел в это место и какова причина твоего прихода в 
нашу страну". 
И Камар-аз-Заман рассказал садовнику обо всем, что с ним случилось, с 
начала до конца, и садовник до крайности изумился и сказал: "Знай, о ди- 
тя мое, что страны ислама далеко отсюда, и от них до нас четыре месяца 
пути по морю, а по суше так целый год. У нас есть корабль, который сни- 
мается раз в год и уезжает с товарами к берегам земель ислама, и отсюда 
он едет в море Эбеновых островов, а оттуда к островам Халидан, где 
царствует царь Шахраман". 
Тут Камар-аз-Заман немного подумал и понял, что самое подходящее для 
него жить в саду, у садовника, и работать у него в помощниках. "Возьмешь 
ли ты меня к себе помощником в этот сад?" - спросил он садовника, и тот 
сказал: "Слушаю и повинуюсь!" И садовник научил его, как отводить воду к 
грядкам и к деревьям, и Камараз-Заман принялся отводить воду и обрезать 
траву косою. И садовник одел его в короткий голубой кафтан до колен, и 
Камар-аз-Заман остался у него, поливая кусты и плача обильными слезами. 
И не имел он покоя ни ночью, ни днем, так как был на чужбине, и о воз- 
любленной своей говорил он стихотворения. И среди того, что он сказал, 
были такие стихи: 
Обет вы давали нам - исполните ли его? 
И слово сказали вы - поступите ли вы так? 
Не спали мы - так велит нам страсть, - когда спали вы, 
А спящие не равны с неспящими никогда. 
Мы знали и раньше, - страсть свою вы таить могли, 
Но сплетник вас подстрекнул, сказав, и сказали вы. 
Возлюбленные души - ив гневе и в милости, 
Что с вами бы ни было, вы цель моя, только вы! 
Есть люди, кому вручил я дух мой измученный, 
О, если бы сжалились и милость явили мне. 
Не всякое око ведь, как око мое, горит, 
И любит не всякая душа, как моя душа. 
Жестоки вы были и сказали: "Любовь ведь зла!" 
Вы правы, так сказано и было, да правы вы. 
Спросите влюбленного - вовек не нарушит он 
Обета, хотя б огонь в душе и пылал его, 
И если противник мой в любви меня судит сам - 
Кому я посетую, кому я пожалуюсь? 
И если бы не был я любовью разорен, 
То сердце мое в любви безумным бы не было. 
Вот что было и случилось с Камар-аз-Заманом, сыном паря Шахрамана. 
Что же касается его жены Ситт Будур, дочери царя аль-Гайюра, то она, 
пробудившись от сна, стала искать своего мужа, Камар-аз-Замана, и не 
нашла его. И она увидала, что ее шальвары развязаны, и, посмотрев на 
узелок, к которому был прикреплен камень, увидела, что он развязан, а 
камень исчез. "О диво Аллаха, - подумала она, - где мой муж? Он, кажет- 
ся, взял камень и ушел, не зная, какая в камне тайна. Узнать бы, куда 
это он ушел! Но, наверное, случилось диковинное дело, которое заставило 
его уйти, - иначе он не мог бы расстаться со мною ни на минуту. Прокляни 
Аллах этот камень и прокляни час его создания!" 
Потом Ситт Будур подумала и сказала про себя: "Если я выйду к людям и 
осведомлю их об исчезновении моего мужа, они позарятся на меня. Здесь 
непременно нужна хитрость". И она поднялась и надела одежду своего мужа, 
Камар-аз-Замана, и надела такой же тюрбан, как его тюрбан, и обулась в 
сапоги, и накрыла лицо покрывалом, а потом она посадила в свои носилки 
невольницу и, выйдя из шатра, кликнула слуг. И ей подвели коня, и она 
села верхом и велела погрузить тяжести и, когда они были погружены, при- 
казала трогаться, и они выступили. Так Будур скрыла это дело, и никто не 
усомнился, что это Камар-аз-Заман, так как она походила на него и станом 
и лицом. 
И Будур со своими людьми ехала, не переставая, в течение дней и но- 
чей, пока они не приблизились к городу, выходившему к соленому морю. И 
тогда она остановилась в окрестностях города и велела разбить палатки в 
этом месте, для отдыха, а затем расспросила об этом городе, и ей сказа- 
ли: 
"Это Эбеновый город, владеет им царь Арманус, а у него есть дочь по 
имени Хаят-ан-Нуфус..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Двести девятая ночь 

Когда же настала двести девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о 
счастливый царь, что когда Ситт Будур остановилась в окрестностях Эбено- 
вого города, чтобы отдохнуть, царь Арманус послал от себя посланца, что- 
бы выяснить, что это за царь остановился за стенами его города. И когда 
посланец прибыл к путникам, он спросил их, и ему сказали, что это царс- 
кий сын, который сбился с дороги, а направлялся он к островам Халидан, 
принадлежащим царю Шахраману. 
И посланный вернулся к царю Арманусу и рассказал ему, в чем дело. И, 
услышав это, царь Арманус вышел с избранными своего царства навстречу 
прибывшему. А когда он подъехал к шатрам, Ситт Будур спешилась, и царь 
Арманус тоже спешился, и они приветствовали друг друга. И царь ввел Ситт 
Будур в свой город и поднялся с нею во дворец и приказал разложить ска- 
терти и расставить столы с кушаньями и яствами и велел перевести воинов 
Ситт Будур в Дом гостей, и они провели там три дня. 
После этого царь вошел к Ситт Будур (а она в этот день сходила в баню 
и открыла лицо, подобное луне в полнолуние, так что люди впали из-за нее 
в соблазн я народ потерял стыд, увидав ее) и подошел к ней (а она была 
одета в шелковую одежду, вышитую золотом, унизанным драгоценными камня- 
ми) и сказал: "О дитя мое, знай, что я стал совсем дряхлым старцем, а 
мне в жизни не досталось ребенка, кроме дочери, которая походит на тебя 
прелестью и красотой. Я теперь не в силах управлять царством, и оно при- 
надлежит тебе, о дитя мое, и если эта моя земля тебе нравится и ты оста- 
нешься здесь и будешь жить в моих землях, я женю тебя на моей дочери и 
отдам тебе мое царство, а сам отдохну". 
И Ситт Будур опустила голову, и лоб ее вспотел от стыда, и она про 
себя сказала: "Как теперь поступить, раз я женщина? Если я не соглашусь 
и уеду от него, это не безопасно - он, может быть, пошлет за мною войс- 
ко, которое убьет меня. А если я соглашусь, то, может быть, буду опозо- 
рена. К тому же я потеряла моего любимого, Камар-аз-Замана, и не знаю, 
что с ним. Одно мне спасение - промолчать и согласиться, и оставаться у 
него, пока Аллах не совершит дело, которое решено". 
И после этого Ситт Будур подняла голову и выразила царю Арманусу вни- 
мание и повиновение. И царь обрадовался этому и велел глашатаю кричать 
по Эбеновым островам о торжестве и украшении, и собрал придворных, на- 
местников, эмиров, везирей, вельмож своего царства и судей города и от- 
казался от власти и сделал султаном Ситт Будур. Он одел ее в царскую 
одежду, и эмиры все вошли к Ситт Будур, не сомневаясь, что это юноша и 
мужчина, и каждый, кто смотрел на нее, замочил себе шальвары из-за ее 
чрезмерной красоты и прелести. 
И когда Ситт Будур стала султаном, из-за нее пробили в литавры от ра- 
дости, и она села на свой престол, царь Арманус принялся обряжать свою 
дочь Хаят-ан-Иуфус. А через немного дней Ситт Будур ввели к Хаят-ан-Ну- 
фус, и они были точно две луны, взошедшие в одно время, или два встре- 
тившиеся солнца. И заперли двери и опустили занавески после того, как им 
зажгли свечи и постлали постель.
Дата публикации: 19 октября 2019 в 14:38