Повесть об Али ибн Беккаре и Шамс-ан-Нахар (ночи 153-169) стр. 5

Сто шестьдесят пятая ночь 

Когда же настала сто шестьдесят пятая ночь" она сказала: "Дошло до 
меня, о счастливый царь, что ювелир сказал им: "О люди, выслушайте мои 
слова и не делайте со мною дурного! Подождите, он очнется и сам расска- 
жет вам свою историю". И я заговорил с ними сурово и стал их пугать, что 
осрамлю их. Я когда мы так разговаривали, Али ибн Беккар вдруг зашеве- 
лился на постели. И его родные обрадовались, и народ ушел от него (а мне 
его близкие не дали уйти), и затем ему обрызгали лицо розовой водой, и, 
когда он очнулся и вдохнул воздух, его принялись спрашивать, что с ним, 
а он стал рассказывать, но его язык не мог быстро отвечать. 
А затем он показал знаком, чтобы меня отпустили домой. И меня отпус- 
тили, и я вышел, не веря спасению. Я шел до дому, идя между двух чело- 
век, и пришел к своим родным. И, увидав меня в таком виде, они подняли 
вопли и стали бить себя по лицу, но я сделал им рукой знак: "Молчите!" - 
и они замолчали. А те два человека ушли своей дорогой. И я опрокинулся 
на постель и проспал остаток ночи, и очнулся лишь ко времени зари, и 
тогда я увидел, что родные собрались вокруг меня. 
"Что с тобой случилось и поразило тебя злом?" - спросили они. А я 
сказал: "Принесите мне чего-нибудь выпить!" И они принесли мне вина, и я 
пил его, пока не напился вдоволь, а затем я сказал: "То, что было - бы- 
ло!" И они ушли своей дорогой. А я извинился перед моими друзьями и 
спросил их, вернулось ли что-нибудь из того, что пропало из моего дома. 
И они сказали: "Часть возвращена, и случилось это так: пришел какой-то 
человек и бросил вещи в ворота дома, и мы его не видели". 
И я стал утешать свою душу и провел у себя два дня, будучи не в силах 
выйти из дому, а затем я ободрился и пошел и пришел в баню, чувствуя 
сильную усталость, и сердце мое было занято мыслями об Али ибн Беккаре и 
Шамс-ан-Нахар. А я не слышал о них ничего все это время и не мог проб- 
раться в дом Али ибн Беккара, а у себя дома я не имел покоя, так как бо- 
ялся за самого себя. 
Затем я покаялся Аллаху великому в том, что совершил, и прославил его 
за свое спасение, а спустя некоторое время душа подговорила меня отпра- 
виться в ту сторону и через часок вернуться. 
И когда я хотел идти, я увидел женщину, которая стояла, и вдруг ока- 
зывается, - это невольница Шамс-анНахар! Узнав ее, я пошел и торопился, 
идя, но она последовала за мною, и меня охватил из-за нее страх. И вся- 
кий раз, как я вглядывался в нее, меня брал - испуг, а невольница гово- 
рила мне: "Постой, я тебе что-то расскажу!" Но я не обращал на нее вни- 
мания. И я дошел до мечети, стоявшей в одном месте, где не было людей, и 
тогда девушка сказала мне: "Войди в эту мечеть, - я скажу тебе словечко, 
- и не бойся ничего!" 
И она стала заклинать меня, и я вошел в мечеть, а она вошла сзади. Я 
совершил молитву в два раката, а потом подошел к девушке, испуская вздо- 
хи, и спросил ее: "Что тебе?" А она спросила, что со мною. Я рассказал, 
что мне выпало, и передал ей, что случилось с Али ибн Беккаром, а потом 
я спросил ее: "Какие у тебя вести?" 
И она сказала: "Знай, что, когда я увидела, как люди сломали ворота 
твоего дома и вошли, я испугалась их и побоялась, что они от халифа и 
заберут нас с моей госпожой и мы сейчас же погибнем. И я убежала по кры- 
шам вместе с двумя прислужницами, и мы бросились и оказались у каких-то 
людей. Мы убежали к ним, и они доставили нас во дворец халифа в самом 
скверном состоянии, а там мы скрыли наше дело и ворочались весь вечер на 
угольях нашего беспокойства, пока не спустилась ночь. 
И тогда я открыла дверь к реке и, позвав матроса, который увез нас 
той ночью, сказала ему: "Мы не знаем, что с нашей госпожой, свези меня в 
лодке, - я поеду и поищу ее на реке - может быть, я услышу что-нибудь о 
ней". 
И матрос повез меня в челноке и поехал со мною, и я все время ездила 
по реке, пока не наступила полночь. И я увидала лодку, направлявшуюся к 
той двери, и в ней был человек, который греб, и с ним другой человек, 
стоявший на ногах, а между ними лежала женщина. И тот человек греб, пока 
они не достигли берега, и когда женщина вышла, я всмотрелась в нее и 
вдруг вижу - это Шамс-ан-Нахар. И я подошла к ней, оторопев от радости, 
когда увидела ее, после того как пресеклись мои надежды..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Сто шестьдесят шестая ночь 

Когда же настала сто шестьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло до 
меня, о счастливый царь, что невольница говорила ювелиру: "И я оторопела 
от радости после того, как пресеклись мои надежды. А когда я подошла к 
ней, она велела мне дать тысячу динаров человеку, который ее привез. И 
затем я с двумя прислужницами понесла ее, и мы бросили ее на постель. И 
она провела эту ночь в расстроенном состоянии, а когда наступило утро, я 
не давала невольницам и евнухам войти к ней и до нее добраться в течение 
всего дня. 
А на другой день она оправилась от того, что с нею было, и я увидела, 
что она словно вышла из могилы. Я обрызгала ей лицо розовой водой, пере- 
менила одежду и вымыла руки и ноги. Я ухаживала за ней, и заставила ее 
съесть немного пищи и выпить немного вина, так как у нее не было ни к 
чему охоты. 
Когда же она подышала воздухом и здоровье вернулось к ней, я стала 
упрекать ее и сказала: "О госпожа, посмотри и сжалься над собою! Ты ви- 
дела, что с нами случилось, и тебе достались затруднения, которых доста- 
точно! Ты ведь была близка к гибели!" 
"Клянусь Аллахом, добрая девушка, - сказала она мне, - смерть, по-мо- 
ему, легче, чем то, что со мною случилось! Я была бы убита, без сомне- 
ния. Ведь когда воры вывели нас из дома ювелира, они спросили меня: "Кто 
ты будешь?" - а я ответила: "Я невольница из певиц", - и они мне повери- 
ли. Потом спросили Али ибн Беккара, кто он такой, и он отвечал: "Я из 
простых людей". И они нас взяли, и мы шли с ними, пока они не привели 
нас в свое жилище, и мы торопились, идя с ними, так как очень боялись. И 
приведя нас в свое жилище, они осмотрели меня и увидели, какие на мне 
одежды, ожерелья и драгоценности, и, заподозрив меня, сказали: "Поисти- 
не, таких ожерелий не бывает у какой-нибудь певицы! Будь правдива и ска- 
жи нам истину: каково твое ремесло?" 
И я ничего им не ответила и сказала в душе: "Теперь они меня убьют 
из-за моих украшений и драгоценностей!" И я не произнесла ни слова, а 
разбойники обернулись к Али ибн Беккару и спросили его: "А ты кто будешь 
и откуда ты - твой вид не таков, как у простых людей". Но он промолчал, 
и мы скрыли наше положение и стали плакать. 
И Аллах смягчил сердца воров, и они спросили нас: "Кто владелец дома, 
в котором вы были?" - "Его владелец - такой-то ювелир", - сказали мы. И 
один из воров воскликнул: "Я хорошо знаю его и его дом - он живет во 
втором своем доме, и я берусь тотчас привести его к вам". 
И они сговорились, что поместят меня в одно место, одну, а Али ибн 
Беккара поместят в другое место, тоже одного, и сказали нам: "Отдыхайте 
и не бойтесь, что ваше дело раскроется, вы в безопасности". 
А потом их товарищ отправился к ювелиру и привел его, и ювелир 
разъяснил им наше дело, и мы с ним свиделись. И один из воров пригнал 
для нас лодку, и нас посадили в нее и переправились с нами на другой бе- 
рег и выбросили нас на сушу и уехали. И приехали конные из ночной стражи 
и спросили нас: "Кто вы такие?" И я поговорила с начальником конных и 
сказала ему: "Я Шамс-ан-Нахар, любимица халифа. Я выпила вина и пошла к 
одной моей знакомой, жене везиря, и пришли разбойники и взяли меня и 
привели в это место, а увидав вас, они бросились бежать. И я могу награ- 
дить вас". 
И когда начальник конных услышал мои слова, он узнал меня, и, сойдя 
со своего коня, посадил меня, и то же самое сделал с Али ибн Беккаром и 
ювелиром. И в сердце моем теперь пылает огонь беспокойства, в особеннос- 
ти из-за ювелира, товарища Али ибн Беккара. Сходи же к нему, передай ему 
от меня привет и расспроси его про Али ибн Беккара". 
И я заговорила с нею и стала ее укорять за то, что она совершила, и 
предостерегала ее и сказала: "О госпожа, бойся за себя". Но она закрича- 
ла на меня и рассердилась из-за моих слов. А потом я ушла от нее и приш- 
ла к тебе, но не нашла тебя. Я боялась пойти к ибн Беккару и осталась 
стоять, подстерегая тебя, чтобы спросить о нем, узнать, каково ему. Про- 
шу тебя по твоей милости - возьми у меня сколько-нибудь денег - ты ведь, 
наверное, Занял у твоих друзей вещи, а они у тебя погибли, так что тебе 
нужно возместить людям за их утварь, которая у тебя пропала". 
И я ответил ей: "Слушаю и повинуюсь, ступай!" - рассказывал ювелир, - 
и мы с нею шли, пока не подошли к моему дому. "Постой здесь, пока я не 
вернусь к тебе", - сказала девушка..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Сто шестьдесят седьмая ночь 

Когда же настала сто шестьдесят седьмая ночь, она сказала: "Дошло до 
меня, о счастливый царь, что девушка сказала ювелиру: "Постой здесь, по- 
ка я не вернусь к тебе", - и ушла, а потом возвратилась с деньгами - 
продолжал ювелир, - и спросила: "О господин, где мы с тобою встретимся?" 
А я отвечал ей: "Я пойду и сейчас же отправлюсь к себе домой, и ради те- 
бя я придумаю что-нибудь, как тебе свидеться с Али ибн Беккаром, - к не- 
му ведь теперь затруднительно добраться". - "Скажи, в какое место мне 
прийти?" - спросила девушка. И я ответил ей: "Ко мне домой". 
И потом она попрощалась со мною и ушла, а я понес деньги и, принеся 
их домой, сосчитал их, и оказалось, что денег пять тысяч динаров. Я от- 
дал своим родным из них немного и тем, чьи вещи были за мною, я дал, 
взамен их, денег. 
А потом я поднялся и, взяв с собою моих слуг, отправился к тому дому, 
из которого пропали вещи. Я привел каменщиков и плотников и строителей, 
и они сделали дом снова таким же, каким он был, и я поселил там свою не- 
вольницу и забыл, что со мною случилось. И затем я пошел и пришел к дому 
Али ибн Беккара. 
И когда я достиг его, ко мне подошли слуги ибн Беккара и сказали: 
"Наш господин ищет тебя ночью и днем, и он обещал нам, что всякого, кто 
тебя приведет к нему, он отпустит на волю. И они ходят и разыскивают те- 
бя, но не знают, в каком ты месте. К нашему господину вернулось здо- 
ровье, и он то приходит в себя, то впадает в беспамятство, а когда он 
приходит в сознание, то вспоминает тебя и говорит: "Пусть его непременно 
приведут ко мне на один миг!" - и опять падает без чувств. 
И я отправился к нему со слугой, - говорил ювелир, - и оказалось, что 
он не в состоянии говорить. И, увидав его, я сел у его изголовья, а он 
открыл глаза и при виде меня заплакал и воскликнул: "Привет тебе! Добро 
пожаловать!" Я поддержал его и посадил и прижал к своей груди, а он ска- 
зал мне: "Знай, о брат мой, с тех пор как я слег, я не садился. Слава же 
Аллаху за то, что я увидал тебя!" 
И я до тех пор поддерживал его, - говорил ювелир, - пока не поставил 
на ноги и не заставил пройти несколько шагов. 
И он переменил одежду и выпил питье, и все это для того, чтобы успо- 
коилось его сердце. А когда я увидел на нем признаки здоровья, я расска- 
зал ему, что было с невольницей (а меня никто не слышал), и потом я ска- 
зал: "Укрепи свой дух и силу, я знаю, что с тобою". И он улыбнулся, а я 
сказал ему: "Ты найдешь лишь то, что тебя обрадует и исцелит". Затем Али 
ибн Беккар приказал подать кушанье и, когда его подали, сделал знак сво- 
им слугам, и те разошлись, а он сказал мне: "О брат мой, видел ли ты, 
что меня поразило?" И он извинился передо мною и спросил меня, каково 
мне было это время. И я рассказал ему о том, что со мною случилось, с 
начала до конца. 
И Али ибн Беккар удивился, а затем он сказал слугам: "Принесите мне 
то-то и то-то". И ему принесли дорогие подстилки и копры и прочую домаш- 
нюю утварь из золота и серебра - больше того, что у меня пропало, и ибн 
Беккар отдал мне эти вещи, а я отослал их домой. 
Я остался у Али ибн Беккара на ночь, а когда заблистало утро, он ска- 
зал мне: "Знай, что все имеет конец, и конец любви - смерть или едине- 
ние, а я ближе к смерти. О, если бы я умер раньше того, что случилось! 
Ведь если бы Аллах не был к нам милостив, мы были бы посрамлены, и я не 
знаю, что приведет меня к избавлению от того, что со мною. Если бы не 
страх перед Аллахом, я бы, наверное, ускорил свою гибель [208]. Знай, о 
брат мой, я как птица в клетке, и душа моя несомненно погибнет от горес- 
тей, но ей назначено определенное время и установленный срок". 
И он стал плакать и сетовать и произнес: 
"Довольно с влюбленного тех слез, что уж пролиты, 
Прогнала печаль давно терпение всякое. 
Скрывающий тайное в душе собирал его, 
Но око рассеяло все то, что им собрано". 
А когда он кончил говорить эти стихи, я сказал ему: 
"О господин, знай, что я намереваюсь уйти домой, - быть может, не- 
вольница вернется ко мне с вестями". - "В этом нет беды, - сказал Али 
ибн Беккар, - но только скорее возвращайся и расскажи мне все, - ты ви- 
дишь, в каком я состоянии". 
И я простился с ним, - говорил ювелир, - и ушел к себе домой, и не 
успел я как следует усесться, как пришла невольница, задыхаясь от слез. 
"Что с тобой?" - спросил я ее, и она сказала: "О господин, знай: нас по- 
стигло то, что постигло, и случилось дело, которого мы боялись. Когда я 
вчера ушла от тебя, я нашла мою госпожу разгневанной на одну из тех двух 
прислужниц, которые были с нами в тот вечер, и она велела побить ее, я 
девушка испугалась и убежала от своей госпожи; она вышла, и ее встретил 
один из тех, что поставлены сторожить у ворот, и схватил и хотел вернуть 
ее обратно к ее госпоже, но девушка намекнула ему словами, и сторож обо- 
шелся с ней ласково и выспросил, что с ней было. И девушка рассказала 
ему, что с ними произошло. 
И весть об этом дошла до халифа, и он приказал перевести мою госпожу 
Шамс-ан-Нахар и все, что у нее есть, во дворец и поставить двадцать ев- 
нухов сторожить ее. Я с нею до сих пор не видалась и не сообщила ей о 
причине Этого, и я подозреваю, что все произошло из-за этого случая. Я 
испугалась за себя и растерялась, о господин, и не знаю, как поступить и 
как ухитриться в нашем с нею деле. У нее нет никого, кто бы лучше хранил 
тайну и был ближе к ее сокрытию, чем я. Ступай же, господин, к Али ибн 
Беккару и расскажи ему об этом..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Сто шестьдесят восьмая ночь 

Когда же настала сто шестьдесят восьмая ночь, она сказала: "Дошло до 
меня, о счастливый царь, что невольница говорила ювелиру: "У моей госпо- 
жи нет никого, кто был бы ей ближе и лучше хранил бы тайну, чем твой 
господин и отправляйся поскорей к Али ибн Беккару; расскажи ему об этом, 
чтобы он был готов и остерегся бы. А когда дело раскроется, мы придума- 
ем, как поступить для спасения наших душ". 
И меня охватила от этого великая забота, - говорил ювелир, - и бытие 
мое покрылось мраком из-за слов девушки. 
И невольница собралась уходить, и я спросил ее: "Как же поступить, 
когда в этом деле не осталось времени?" А она сказала мне: "Следует пос- 
пешить к Али ибн Беккару, если он твой друг и ты хочешь его спасения. 
Тебе надлежит поскорее сообщить ему об этом деле и не Затягивать для не- 
го срока и не быть на далеком расстоянии, а мне должно позаботиться о 
том, чтобы разведать новости". 
Потом она простилась со мной и вышла. И когда невольница ушла, я под- 
нялся и вышел за ней следом и отправился к Али ибн Беккару. Я увидел, 
что он тешит свою душу надеждами на единение и развлекается несбыточными 
мечтами. Увидав, что я быстро вернулся к нему, он воскликнул: "Я вижу, 
что ты вернулся ко мне сейчас же!" - "Потерпи и брось свои думы! - ска- 
зал я ему. - Случилось событие, которое сулит гибель твоей души и иму- 
щества". 
И когда он услышал эти слова, лицо его изменилось, и он встревожился 
и воскликнул: "О брат мой, расскажи мне, что произошло!" - "О господин 
мой, - отвечал я, - знай, что случилось то-то и то-то и ты несомненно 
погиб, если пробудешь в этом доме до конца дня". И Али ибн Беккар оторо- 
пел, и дух едва не покинул его тело, а затем после этого он воскликнул: 
"Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! - и спросил: - 
Что мне делать, о брат мой, и каково твое мнение?" - "Мое мнение, - от- 
ветил я, - такое: возьми с собою денег, сколько можешь, и тех слуг, ко- 
торым доверяешь, и пойдем в другие земли раньше, чем кончится сегодняш- 
ний день". - "Слушаю и повинуюсь!" - сказал мне Али ибн Беккар. 
А потом он вскочил смущенный, не зная, что делать, и то шел, то па- 
дал. Он захватил, что мог, попросил прощенья у своих родных, завещал им 
то, что было ему нужно, и взял с собою трех нагруженных верблюдов, а за- 
тем он сел на своего коня, и я сделал то же самое, что сделал он. И мы 
выехали украдкой, переодетые, и поехали и продолжали ехать весь ос- 
тальной день и ночь, а когда пришел конец ночи, мы сложили наши тюки, 
спутали верблюдов и заснули. 
И усталость опустилась на нас и заставила нас забыть о самих себе, и 
вдруг нас окружили воры и взяли все, что с нами было. Они перебили слуг, 
когда те захотели защитить нас, и оставили нас на месте в сквернейшем 
виде, после того как забрали наше имущество, угнали всех животных и уе- 
хали. 
И когда мы с Али ибн Беккаром остались одни, то мы Поднялись и пошли, 
пока не настало утро, и тогда мы достигли одного города и, войдя в него, 
направились в мечеть. Мы вошли в нее нагие и просидели в углу мечети 
весь остальной день, а когда пришла ночь, мы переночевали там, без еды и 
питья. 
И наступило утро, и мы совершили утреннюю молитву и сидели, и вдруг 
вошел человек и приветствовал нас. Он сотворил молитву в два раката, а 
затем обернулся к нам и спросил: "О люди, вы чужеземцы?" - "Да, - сказа- 
ли мы, - и воры преградили нам дорогу и раздели нас" и мы пришли в этот 
город и не знаем в нем никого, кто бы приютил нас". - "Не хотите ли пой- 
ти со мной в мой дом?" - спросил этот человек. 
И тогда, - говорил ювелир, - я сказал Али ибн Беккару: "Пойдем с ним 
- мы спасемся от двух дел: во-первых, мы боимся, что кто-нибудь войдет к 
нам в эту мечеть и узнает нас, и мы будем посрамлены, а во-вторых, мы 
люди иноземные и нет нам места, где бы приютиться". - "Делай, что хо- 
чешь", - отвечал Али ибн Беккар. А тот человек сказал нам второй раз: "О 
бедняки, послушайтесь меня и идите со мной в мой дом!" И я ответил ему: 
"Слушаю и повинуюсь!" 
И этот человек подарил нам кое-что из своей одежды и одел нас, изви- 
няясь перед нами, и был с нами ласков, и мы пошли с ним к его дому. Он 
постучал в ворота, и вышел маленький евнух и открыл ворота, и этот чело- 
век, хозяин дома, вошел, я мы вошли за ним. Потом он велел принести 
узел, где были платья и тюрбаны, и надел на нас две одежды и дал нам два 
тюрбана, и мы повязали их и сели. 
И вдруг пришла невольница со столиком и, поставив его перед нами, 
сказала: "Ешьте!" - и мы поели немного и столик убрали. Мы пробыли у 
этого человека, пока не пришла ночь. И тогда Али ибн Беккар принялся 
вздыхать и сказал: "Знай, о брат мой, я погиб несомненно, и я хочу заве- 
щать тебе нечто. А именно: когда увидишь, что я умер, войди к моей ма- 
тушке и расскажи ей и вели ей прийти сюда для того, чтобы принимать со- 
болезнования по мне и быть здесь, когда меня будут обмывать. И накажи ей 
быть стойкой в разлуке со мною". 
И потом он упал без памяти, а очнувшись, он услышал, как невольница 
пела вдали и говорила стихи, и стал прислушиваться, внимая ее голосу, а 
сам то обмирал, то приходил в себя, то плакал от скорби и печали из-за 
того, что его постигло. И он услышал, как невольница, которая пела, про- 
изнесла такие стихи: 
"Поспешила разлука вновь разлучить нас 
После дружбы и близости и согласья 
Разлучили превратности нас ночные; 
Если б знать мне, когда придет наша встреча! 
О, как горько за близостью расставанье! 
Если б только влюбленный им не терзался! 
Горесть смерти - минута лишь, и проходит, 
А разлука с любимыми - вечно в сердце. 
Коль могли бы добраться мы до разлуки, 
То разлука вкусила бы вкус разлуки". 
Услышав стихи, произнесенные невольницей, Али ибн Беккар издал вопль, 
и дух его расстался с его телом. 
И когда я увидел, что он умер, - говорил ювелир, - я поручил его за- 
ботам хозяина дома и сказал ему: "Знай, я ухожу в Багдад передать об 
этом его матери и близким, чтобы они пошли обрядить его". Потом я пришел 
в Багдад и, зайдя домой, переменил на себе одежду, а затем я пришел в 
дом Али ибн Беккара. И когда его слуги увидали меня, они подошли ко мне 
и стали меня расспрашивать про ибн Беккара, а я попросил их, чтобы они 
испросили мне разрешение войти к его матери. И она позволила мне войти, 
и я вошел и приветствовал ее и сказал: "Поистине, Аллах распоряжается 
душами по своей власти. И когда он решит какое-нибудь дело, некуда убе- 
жать от решения его, и не бывало, чтобы умерла душа иначе, как по изво- 
лению Аллаха, в срок, установленный в записи". 
И мать Али ибн Беккара предположила по этим словам, что ее сын умер, 
и заплакала сильным плачем, а потом она воскликнула: "Ради Аллаха, прошу 
тебя, скажи мне, скончался ли мой сын?" И я не мог дать ей ответа из-за 
плача И великой горести. Увидев, что я в таком состоянии, мать Али ибн 
Беккара задохнулась от плача и затем упала на землю без памяти. А очнув- 
шись от обморока, она спросила: "Что было с моим сыном?" - и я восклик- 
нул: "Да сделает Аллах великий твою награду за него!" 
И потом я рассказал ей, как было с ним дело, от начала до конца. "По- 
ручил ли он тебе что-нибудь?" - спросила его мать, и я ответил ей: "Да", 
- и рассказал, какое он дал мне поручение. "Поторопись обрядить его", - 
сказал я ей. И когда мать Али ибн Беккара услышала мои слова, она упала 
без памяти, а очнувшись, она принялась за то, что я наказал ей сделать. 
Затем я ушел от нее домой и пошел по дороге, раздумывая о прекрасной 
юности Али ибн Беккара и его великой любви. И когда я так шел, вдруг ка- 
кая-то женщина схватила меня за руку, и я посмотрел на нее и узнал не- 
вольницу..." 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. 


Сто шестьдесят девятая ночь 

Когда же настала сто шестьдесят девятая ночь, она сказала: "Дошло до 
меня, о счастливый царь, что ювелир говорил: "И вдруг какая-то женщина 
схватила меня за руку, и я всмотрелся в нее и вижу - это невольница, ко- 
торая приходила от Шамс-ан-Нахар, и она была охвачена скорбью. И мы уз- 
нали друг друга и плакали вместе, пока не пришли к тому дому. 
И я спросил ее: "Узнала ли ты о том, что с юношей Али ибн Беккаром?" 
- "Нет, клянусь Аллахом!" - отвечала она. И я рассказал ей, что случи- 
лось и как было дело, и мы все время плакали. И потом я спросил ее: "А 
как поживает твоя госпожа?" 
И она отвечала: "Повелитель правоверных не стал слушать ничьих слов о 
ней, так как он сильно любил ее и ее поступки он толковал прекрасным об- 
разом. И халиф сказал ей: "О Шамс-ан-Нахар, ты мне дорога, и я стерплю 
Это от тебя наперекор твоим врагам", - и велел обставить для нее комнату 
с вызолоченными стенами и прекрасное помещение. И моя госпожа зажила у 
него после Этого приятнейшею жизнью, пользуясь великим благоволением. И 
случилось в один из дней, что халиф сел, как обычно, за питье, и налож- 
ницы явились пред лицо его, и он усадил их по местам, и Шамс-ан-Нахар 
посадил с собою рядом (а у нее пропало терпенье, и страданье ее увеличи- 
лось). И халиф приказал одной из невольниц петь, и она взяла лютню, на- 
ладила ее и настроила и, ударив по струнам, произнесла такие стихи: 
"Зовущий нередко звал к любви, и внимала я, 
И слезы чертили страсть чертой на щеке моей. 
И кажется, слезы глаз вещают, что чувствуем - 
Что скрыл я, открыл их ток, скрыв то, что открыть я мог. 
Так как же стремиться скрыть любовь и таить ее? 
Покажет ведь, что со мной, безмерная страсть моя. 
Приятна теперь мне смерть, раз милых лишился я, 
Узнать бы, что ныне им приятно, как нет меня!" 
И, услышав, как невольница говорит эти стихи, Шамсан-Нахар не могла 
сидеть и упала без памяти. И халиф кинул кубок и привлек ее к себе и 
закричал, а невольницы зашумели, и повелитель правоверных стал перевора- 
чивать Шамс-ан-Нахар и шевелить ее, и вдруг оказалось, что она мертва. 
И повелитель правоверных опечалился из-за ее смерти великой печалью и 
приказал сломать все бывшие в комнате сосуды и лютни и увеселяющие музы- 
кальные инструменты. А когда Шамс-ан-Нахар умерла, он положил ее к себе 
на колени и провел подле нее всю остальную ночь. 
Когда же взошел день, он обрядил ее и велел ее обмыть и завернуть в 
саван и похоронить и печалился о ней великой печалью, но не спросил, что 
с ней было и какое случилось с нею дело". 
Потом невольница сказала ювелиру: "Прошу тебя, ради Аллаха, извести 
меня в тот день, когда прибудет похоронное шествие Али ибн Беккара, что- 
бы я могла присутствовать на его погребении". И он отвечал ей: "Что ка- 
сается меня, то ты меня найдешь в каком хочешь месте, а вот ты - где я 
найду тебя и кто может до тебя добраться в том месте, где ты нахо- 
дишься?" И невольница сказала ему: "Когда умерла Шамс-ан-Нахар, повели- 
тель правоверных отпустил ее невольниц на свободу, со дня ее смерти, и 
меня тоже, среди них, и мы находимся у ее гробницы, в таком-то месте". 
И я поднялся, - говорил ювелир, - и пришел к могиле Шамс-ан-Нахар и 
посетил ее, а потом ушел своей дорогой и ожидал похорон Али ибн Беккара, 
пока шествие не прибыло. 
И жители Багдада вышли хоронить его, и я вышел с ними и увидал ту не- 
вольницу среди женщин, и она горевала сильнее всех. И в Багдаде не было 
похорон великолепнее этих, и мы шли в большой тесноте, пока не достигли 
могилы и не закопали его на милость великого Аллаха. 
И я не перестаю посещать его могилу и могилу Шамсан-Нахар, - сказал 
ювелир. - И вот вся повесть о том, что с ними было, да помилует их обоих 
Аллах!" 
Но это не удивительнее повести о царе Шахрамане". 
"А как это было?" - спросил Шахразаду царь... 
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.