Клаказа-Уакогингкуайо

Был один вождь; он породил дитя; звалось оно име- нем, звали его Клаказа-Уакогингкуайо. Было оно названо так, ибо, когда выходило войско, оно бряцало оружием, поэтому оно было названо Клаказа; а Уакогингкуайо было оно названо, ибо войско умертвило много людей и, когда они свалились, было оно названо Уакогингкуайо. Еще было порождено другое дитя; звалось оно именем, звали его Балатуси, ибо оно было похоже на медь.
Когда Клаказа выросла, сказал ее отец: слушай, ты, в день зрелости будет собрано много скота, чтобы тебя возвратить: ибо скот тебе будет захвачен копьями, пойдут войной на многие далекие племена, явившись, они затмят солнце.
Наконец Клаказа выросла. Находясь с другими вместе на равнине, сказала она им: я достигла зрелости. Обрадовались девушки и побежали, пошли во все селения, они звали других девушек; они явились, они остались с ней; опять они поднялись и оставили ее, они пошли домой, пошли грабить все селение.
Но селение было великое, несравнимое, ибо дома его не могли быть сосчитаны; ибо человек, если он кричал, из средины загона для скота, то те, которые находились на окраине, не могли слышать что там человек, который кричит из загона для скота; ибо человек, находящийся на перевале, подумал бы, что это много селений, а, по правде, одно
селение.
Девушки вернулись к Клаказа. — Односельчане удивились, увидев девушек, идущих грабить; сказали они: дитя вождя достигло зрелости. Ее отец отобрал у себя двадцать быков, чтобы возвратить ее с равнины домой. — Явилась Клаказа и сказала: я ничего не вижу. — Люди возвратились домой; явился ее отец, он отобрал сорок; они пошли с ними к Клаказа; сказала Клаказа: я ничего не вижу. Они возвратились домой. Явился ее отец, он отобрал сотню. — Приказал он: идите с ней. Они пошли, они явились к Клаказа. — Сказала Клаказа: вон он солнечный круг. Они возвратились
домой.
Но все люди из селения ее отца бежали со скотом, все, говоря: Клаказа-Уакогингкуайо достигла зрелости. Когда явились те, которые доставляли скот Клаказа, они явились, им было дано две сотни; они пошли с ним. — Сказала Клаказа: я еще вижу солнце. Я не возвращусь, пока не закроется солнце, согласно словам моего отца. Они возвратились к вождю. Придя, они заставили сбежаться людей всего племени, беря скот у людей ее отца, и был собран скот ее отца, собран весь в одно место. Сказала Клаказа: я еще вижу солнце. Они пошли обратно домой.
Войско было отправлено в поход; оно пошло захватывать скот у племен; оно вернулось с ним. Скот был дан Клаказа. — Сказала Клаказа: я еще вижу солнце. Снова было
отправлено войско в поход; оно вернулось с многими тысячами.— Сказала Клаказа: я еще вижу солнце.
Опять вышло войско. Воины отправились, они шли, они пришли и увидели скот, пасущийся в очень большой долине. Они не сочли, сколько сотен его было. Но были там и белые и мышастые, и бурые, и черные, и рыжие; у одних рога клонились вниз; у других рога росли, качались в разные стороны; у некоторых рога росли по-одному; они были различных мастей. Но там над той долиной, где был скот, сидел большой зверь; имя его было Силосимапунду. Он Звался так, ибо на нем были горы, отроги маленьких гор; поэтому он звался Силосимапунду. И там были на одной его стороне большие реки; на другой стороне большие леса; на другой стороне ущелья; и на другой стороне возвышенность.—Но среди всех деревьев, бывших на этом звере, было два дерева, которые были намного выше остальных деревьев, имена их обоих были Дони. Это они были военачальниками Силосимапунду.
Сказал Силосимапунду, когда увидел, что войско угоняет скот, спросил он: эти — эти, скот угоняющие, чьи они? — Ответили они: прочь, пусть убирается этот зверь.— Сказал он: эх, эх! идите же с ним.
У него самого видны были один рот и глаза; его лицо была скала. И рот был велик, очень широк, но красен; на одних сторонах его туловища была зима; на других время созревания колосьев. Но все они были на нем.
И они угнали скот Силосимапунду. Когда они шли с ним домой, было как перед дождем, ибо солнце и небо не были видимы; они были закрыты его пылью. Наконец они спросили: хау! раз небо было чистое, откуда идет этот туман, через который мы не видим его? Снова они увидели, что Это происходит от пыли; они подошли к дому. Но они видели мрак, они не видели скот; они доставили его к Клаказа.— Придя, они сказали: вот он, который затемняет солнце. — И снова они пошли домой. Она пришла и гонко была построена, была закончена, и трава постелена. Она пришла, она вошла с девушками и осталась в гонко.
А из всех людей, ходивших с войском, не было ни одного среди них, кто бы не зарезал быка; все из них зарезали своего быка. Но многие быки не были освежеваны из-за их множества. Вороны свежевали себе; и коршуны свежевали себе; и собаки свежевали себе. Пахло одним лишь мясом среди племени. Но быки Силосимапунду не были зарезаны; были зарезаны быки ее отца.
Несчетные годы она оставалась в гонко. Люди больше ее не знали; она была известна одним девушкам, ибо было Запрещено, чтобы люди входили в гонко; те, которые входили в дом, лишь сидели, не видя ее, находившейся внутри гонко. После долгого времени сказали люди: перед тем как выйдет Клаказа, пойдем на пашню вождя. Все люди согласились, ибо они подумали: будет трудно собирать жатву, когда Клаказа выйдет, ибо всем племенем будет вариться пиво. Когда она должна была выйти, все люди встали рано утром; а у них дома, во всем селении было пиво; в одной стороне оно очищалось, в другой стороне оно заквашивалось, в другой бродило. И утром все люди отправились; дома осталась Клаказа со своей сестрой. Но пашня вождя была очень далеко; встав, люди думали, что вернутся рано вечером.
Спустя некоторое время, когда они ушли, Клаказа с сестрой услышали громыхание неба; заколебалась земля в доме, где они сидели. — Сказала Клаказа: выйди посмотри, Балатуси, что это там, небо гремит, когда оно такое ясное? Балатуси вышла и увидела у входа в селение лес; она не могла увидеть, где были ворота. — Она вошла в хижину и сказала: ты увидишь, дитя вождя, нечто большое у входа; ограда с одной стороны сломана и лежит на земле.
Пока они говорили, от Дони оторвались два листа и явились туда в дом, где они сидели.—Придя, они сказали: возьми посудину, Балатуси, пойди набери воды в реке. Она взяла посудину и пошла к реке. — Они сели, ожидая Балатуси. И у реки она наполнила посудину, но когда та наполнилась, она не могла сдвинуться с места. — Наконец листья сказали: выйди, Клаказа, пойди найди воду здесь дома. — Ответила она: я достигла зрелости, я не могу выйти из
гонко. — Ответили они: мы знаем, что ты достигла зрелости; но мы приказываем, выходи, иди набери воды. Она вышла, пошла набрать воды из другого дома и вернулась с ней. — Сказали листья, приказали они: разжигай огонь. — Ответила она: я не могу разжечь огонь. — Сказали листья: мы знаем, что ты не можешь разжечь огонь; но мы приказываем разжигай. Она разожгла. — Сказали листья: возьми горшок, поставь его на очаг. — Сказала Клаказа: я не могу варить пищу. — Ответили листья: мы знаем, что ты не можешь варить пищу; но мы приказываем, вари. Она взяла горшок и налила воды. — Сказали листья: пойди, возьми горсть зерна из твоей корзины и насыпь его в очаг. Она пошла и взяла горсть зерна и насыпала в очаг. Они сели; зерно было обожжено. — Сказали они: поверни жернов, намели зерна. — Ответила она: я не могу намолоть зерна, я дитя вождя. Смотрите, — показывая им руки, ибо ее ногти были очень длинные. — Лист взял нож и сказал: дай мне сюда руки. — Он обрезал ногти ножом и сказал: мели же, — Сказала Клаказа: я не могу, я дитя вождя. — Сказали листья: мы знаем, что ты не можешь молоть, ибо ты дитя вождя. — Встал один лист, он повернул жернов, взял верхний камень, взял зерно, намолол и сказал: смотри, как нужно молоть. Он оставил и сказал: мели. Она намолола обожженного зерна великое множество.—Сказали они: возьми твой горшок из-под кислого молока, поставь его сюда. — Она взяла его.— Сказали листья: вымой его. Она вымыла его. — Сказали листья: пойди, выбери большую молочную посудину из твоих молочных посудин и принеси ее сюда. — Сказала Клаказа: наша молочная посудина велика; я не смогу ее взять одна. Она берется тремя людьми. — Сказали листья: иди, мы пойдем с тобой. Они вышли, пошли, пришли, взяли молочную посудину и возвратились туда же. — Сказали они: освободи ее. Она поднесла посудину, они перелили (кислое молоко) в нее, они перелили его в этот горшок. Они взяли корзину и положили размолотое зерно; они взяли другую корзину и покрыли размолотое зерно. Опять они взяли другую корзину и покрыли кислое молоко, бывшее в горшке. Лист
взял черпак и положил его поверх корзины; он взял горшок с кислым молоком и снес Сидосимапунду.
Когда лист явился к Силосимапунду, взял размолотое зерно вместе с корзиной, вместе с корзиной, которая покрывала размолотое зерно; он раскрыл рот, положил в живот обе эти корзины с размолотым зерном. Он снова взял кислое молоко, покрытое корзиной, он положил в живот за одно и черпак.
Лист поднялся, вошел в дом и сказал: сними три черпака. — Сказал он: возьми, вот черпак; ешь, будем есть. — Сказала Клаказа: сама я не ем кислое молоко, ибо я достигла зрелости. -— Сказали листья: мы знаем, что ты достигла зрелости, не ешь кислое молоко; но мы приказываем: ешь. — Закричала Клаказа-Уакогингкуайо, говоря: хау! мать моя! кто будет есть кислое молоко, достигнув зрелости?—Она говорила так, ибо когда это случится, после того как она съест, будет зарезано множество волов, которые будут даны ей ее отцом по хорошему. — Приказали листья: ешь тотчас. Она взяла черпак; они ели, они прикончили.
Листья спустились к дому у выхода. Придя, они вытащили горшки с пивом, другие горшки с кашей, циновки для сидения и еды; все, что было в доме, они поволокли к выходу. И раз селение было велико, они вытащили вещи всего селения, не оставили ни одной вещи в доме.—Когда они пошли вытаскивать из дома матери Клаказа, сказала Клаказа: оставьте мне плетенку, она в глубине хижины, «на замазана навозом; вы увидите, она маленькая. Они пошли и вытащили; они оставили большие пребольшие горшки с очищаемым пивом; и они оставили плетенку. Они спустились к выходу. Все, что было захвачено в том селении, он съел, он прикончил, Сидосимапунду. Но он не жевал, он лишь глотал.
Наконец кончились все вещи, захваченные в том селении Силосимапунду же не был удовлетворен. Листья поднялись, пришли и вошли в те дома, где оставили два горшка с пивом; поднялся один диет, он бросился внутрь одного горшка, и другой бросился внутрь другого. И по выходе листьев
из горшков, оба горшка были пусты. Они взяли их и снесли их к выходу из селения, к Силосимапунду. Он взял их оба, положил их в рот и проглотил.
Рот Силосимапунду трясся с силой; сказал он: спускайся же Клаказа-Уакогингкуайо. Клаказа вошла в дом, взяла пле-генку, вскрыла ее, вытащила свои нательные медяшки, она надела их на тело; вытащила свою медную подушку; вытащила передник с медью; она вытащила медную циновку; вытащила медную палку; вытащила пояс свой с бусами, подпоясалась и вышла наружу; она стояла, держа передник свой и свою подушку, стоя на цыновке своей и с палкой своей.—Сказал Силосимапунду: повернись же, Клаказа-Уакогингкуайо. Она повернулась. — Сказал он: перевернись же Клаказа-Уакогингкуайо. Она перевернулась. — Сказал Силосимапунду: смейся же Клаказа-Уакогингкуайо. Но Клаказа не хотела смеяться, ибо она печалилась, оставляя своего отца и свою мать и свое положение. — Сказал Силосимапунду: спускайся же Клаказа-Уакогингкуайо. Она спустилась к Силосимапунду.
Но при ее спуске случилось, что ее сестрица как бы почуяла это у реки; она быстро встала с посудиной и поднялась к селению. И ее мать как бы почуяла, ибо она оставила всех людей, шедших с ней.
Взобралась Клаказа-Уакогингкуайо (на Силосимапунду). Когда она взобралась, тотчас двинулся Силосимапунду и быстро побежал. Когда он скрывался за горой, сестрица видела что-то скрывающееся, но она не знала, что это такое. Хоть и ее мать видела, когда он скрывался, но и она не знала что это такое.
Как одна явились девушка и ее мать домой. — Ее мать увидела ограду в одном месте сломанною; спросила она: кто тут был? — Сказала Балатуси: я думаю зверь, чей скот был угнан. — Сказала ее мать: куда ты сама ходила? — Ответила Балатуси: я была послана листьями набрать воды посудиной в реке. Придя, я не могла сдвинуться с места. — Воскликнула ее мать: ой! И ты думаешь, что мое дитя тут дома? Что случилось, когда я шла оттуда, что осталось тайной
за то время? Ее мать побежала, вошла в гонко и не нашла» никого. Она вышла, вошла в другую хижину и никого не нашла. Она вошла в другую и никого не нашла. — Она быстро побежала, возвратилась обратно к мужчинам и сказала: спешите; дитя мое ушло со зверем, у которого захватили его скот. — Спросили они: ты видела его? — Ответила она г что-то скрывалось за гору, когда я приближалась к дому. И вот моего дитя нет дома.
Они пошли, пришли домой и все вооружились. Они пошли по его следам; они увидели его и пошли к нему, он стоял, он поджидал их. Когда подошли к нему, он засмеялся и сказал: что же вы будете делать; делайте тотчас, чтобы я мог итти; зашло солнце. Они метали копья, они метали копья. Одно копье метнули в заводь; другое метнули в скалу; другое упало на луг; другое упало в лес; все копья были истрачены, не поразив ничего. Копья были истрачены. — Сказал зверь: пойдите, вооружитесь снова. Они вернулись домой и вооружились. Снова они метали копья; случилось как прежде; они ничто не поразили. — Сказали они: мы побеждены. — Сказал Силосимапунду: счастливо оставаться.
Закричали все люди: пусть она сойдет. И он согласился, она сошла по приказу «сходи же». Они расцеловали ее, плача, и она плакала. Все воины поставили в середину Клаказа.—Но когда зверь увидел, он сказал: однако они хотят уйти с ней. Он повернулся, он ворвался в середину них; было подобно, как если бы подняли Клаказа вверх; он повернулся с ней и отправился с ней.
Двинулись ее мать с ее сестрой, с ее отцом и ее братом, преследуя его. Они шли, там где спал он, и они спали. Утром Силосимапунду встал и они пошли с ним. Ее мать шла рыдая. Но ее отец с ее братом и ее сестрой устали и повернули обратно. Ее мать шла с ним. Они прошли и легли. Силосимапунду сорвал тростник и маис и подал матери Клаказа. Она съела.
Утром Силосимапунду шел, шла мать Клаказа. Наконец она устала и сказала, чтобы он позволил Клаказа сойти, посмотреть на нее. — Сказал он: сойди же Клаказа-Уакогинг-
куайо; сойди, чтобы тебя повидала твоя мать. Она сошла. Они плакали вместе с матерью. Ее мать поцеловала ее, говоря: счастливого пути, дитя мое.
Приказал Силосимапунду: влезай, Клаказа. Она влезла. Он отправился с ней, он шел и занес ее далеко, где она не знала, в какой стороне ее родные. Он пришел к заброшенному селению. Там посреди селения был участок, засаженный табаком, на краю участка была прекрасная пещера, обмазанная салом, там страшно сияло внутри нее; там было одеяло и циновка, и тыква с водой.
Приказал Силосимапунду: оставайся же здесь Клаказа-Уакогингкуайо. Я думаю, я разорил сильно твоего отца, ибо, если бы тебя сватали, он бы получил за тебя много скота. Но я его разорил, и вот ты его не будешь видеть; и он тебя не будет видеть. Оставайся же тут. Твой отец меня разорил, угнав множество моего скота; я же разорил его.
И отправился Силосимапунду, ушел он. Она осталась и пребывала тут одна, с двумя тростниками и четырьмя початками кукурузы данными ей Силосимапунду. Она пребывала, пока не заснула там, в пещере. На утро она встала и грелась на солнце. Она взяла тростник, разломала его и выбросила его; она разломала его и выбросила его; она оставила одну лишь сердцевину; она ободрала ее и съела. Она взяла початок кукурузы, и поджарила его; она побила, побила и съела средний кусок, она выбросила все остальное заодно с тростником.
В полдень, когда солнце пекло, она увидела нечто идущее вдалеке; ибо это было на возвышенности, там было одно дерево, лишь дерево. Нечто подошло и село под тем деревом. Она опять увидела, что оно приближается скачками. Клаказа вошла в пещеру. Оно вошло на табачный участок; оно шло, срывая табак. Когда оно увидело следы, оно испугалось; оно осмотрелось и снова сорвало табак; оно пошло и положило его за пределами табачного участка. Оно пошло к пещере. Увидела его Клаказа-Уакогингкуайо; она встала и вытянула руку; оно увидело руку, побежало и оставило
табачный участок. Оно пошло и скрылось за горой. Клаказа оставалась и пребывала пока не стемнело.
На утро Клаказа вышла и оставалась снаружи; опять она увидела двух приближающихся скачками, они подошли и сели в тени. Опять они встали и пошли к табачному участку. Клаказа вошла в пещеру. Войдя, они сорвали табак. — Тот, которого она видела накануне, отпрянул, испугавшись, и сказал: хау, след ноги, след ноги, откуда он идет? — Сказал другой: где ты видишь? — Ответил он: вот тут. Они пошли и положили табак снаружи. Клаказа встала и протянула обе руки. Она увидела, что они Дхлунгундхлебе. Они увидели руки, они побежали и скрылись за горой. — Придя, они рассказали своему вождю, говоря: там что-то есть в пещере вождя. — Спросил вождь Дхлунгундхлебе: на что это похоже? — Ответили они: на двоих.
Были созваны другие Дхлунгундхлебе. На утро были они посланы туда к пещере вождя. — Клаказа увидела идущее великое множество, сказала она: сегодня наступил день, когда я буду убита. Они подошли и сели там в тени, там в тени, где они сели, они взяли понюшку табака; во все раза, когда они брали понюшку табака, они садились там в тени. Они встали и вошли на табачный участок, они сорвали табак и положили его снаружи; ибо вождь страны Дхлунгундхлебе приказал, чтобы его пещера все время вычищалась; и он приказывал всем людям, когда они идут вычищать пещеру, сперва нарывать табак, брать табак и класть его снаружи. Были позваны те два Дхлунгундхлебе, были спрошены: где вы видели? — Ответили они: появилось из пещеры. Им приказали: отправляйтесь, идите, загляните через вход; посмотрите, не тут ли? Они пошли, подкрадываясь, боясь, заглянули и не смогли ее разглядеть ибо ее тело сияло. — Они вернулись и сказали: одна она блестит, мы не смогли ее разглядеть. — Сказал вождь Дхлунгундхлебе: спросим один за другим, скажем: человек или зверь это? И заговорили все, спросили они: ты человек или зверь? — Ответила Клаказа: я человек. — Сказали они: выходи, мы посмотрим. — Сказала Клаказа: я не люблю
выходить, ибо я дитя вождя. Были посланы некоторые Дхлунгундхлебе, было приказано им быстро бежать, схватить скотину, большого вола, и бегом возвратиться с ним. Вол прибыл, был он зарезан. И вышла Клаказа-Уакогингкуайо, неся покрывало свое и циновку, и подушку свою и посох, подпоясанная передником с бусами. Она положила на земь у входа покрывало и подушку, она стояла с посохом и стояла она на цыновке. — Сказал вождь Дхлун-гундхлебе: повернись. — Клаказа повернулась. — Воскликнули Дхлунгундхлебе: ой! она прекрасное существо! но ой, о двух ногах! — Снова они сказали: она была бы прекрасна если бы не эти две ноги. Они сказали, чтобы она вошла в дом. Все удалились и вернулись обратно.
Было созвано множество Дхлунгундхлебе. На утро пошли они к Клаказа, неся покрывало, которое давало видеть тело человека, будучи надето. Они явились и сели в тени, взяв понюшку табака. Когда увидела Клаказа, сказала она: теперь они идут меня убить. Они пришли на табачный участок, нарвали табака и положили его снаружи. Они подошли к пещере и приказали, чтобы она вышла. Она вышла; ей было передано покрывало, она надела его и глядя на нее, сказали они: ой! создание было бы прекрасно, — но, ой двуногое! Говоря так, ибо она имела две ноги и две руки; ибо они сами похожи — как бык белых людей, разделенный на две половины, сами Дхлунгундхлебе были одной половиной без другой, они не имели другой половины. Дхлунгундхлебе сплясали для Клаказа. Когда они кончили плясать, они взяли ее и пошли с ней домой.
Она увидела селение вождя Дхлунгундхлебе и сказала: ой! Это селение; великое, как у моего отца. Ибо оно было очень большим. Она была помещена в дом в верхней части селения; было зарезано множество скота и она ела мясо. Ее назвали дитя вождя, ибо вождь Дхлунгундхлебе очень любил ее, он называл ее своим дитя. Клаказа жила в скрытых домах вождя; в нижней части селения были открытые
дома вождя.
Наконец Клаказа очень разжирела и не могла ходить. Когда она выходила наружу из скрытых домов, когда она проходила середину пути до открытых домов, она уже уставала и она возвращалась домой. Когда она вставала, на земле оставалась лужа жира. Вождь Дхлунгундхлебе пил лужу жира, исходившую из Клаказа, ибо племя Дхлунгундхлебе ело людей. — Говорили люди: вождь, пусть она будет съедена, и жир вытоплен, ибо жир лишь тратится по земле. Но вождь Дхлунгундхлебе очень любил Клаказа-Уакогинг-куайо; сказал вождь Дхлунгундхлебе: когда она будет съедена, куда денусь я сам? — Сказали Дхлунгундхлебе: о, вождь, но раз она уродина? Что за смысл в существе, которое не может ходить, которое теряет жир вождя?
Наконец вождь согласился, они к нему приставали три месяца, говоря: пусть будет вытоплен жир вождя. И он согласился. Было созвано множество людей Дхлунгундхлебе, они пошли и набрали много дров; была вырыта большая яма; был разожжен большой огонь; был взят большой черепок и поставлен поверх зажженного очага.
Было очень ясно; не было ни одного облака. Наконец черепок сделался красным. Когда он сделался очень красным была позвана Клаказа; она пошла, отправилась с ними. Когда они были у входа, она посмотрела и увидела великое множество народа; она запела, приговаривая:
Эй, небо. Эй, майойа, эй. Эй небо. Не гремит грошом. Гремит, как в дождь. Что делается? Гремит к дождю и к перемене.
Все Дхлунгундхлебе увидели быстро собирающуюся тучу. Снова Клаказа запела, приговаривая:
Эй, небо. Эй майойа, эй. Эй небо. Не гремит громом. Гремит, как в дождь. Что делается? Гремит к дождю и к перемене.
Небо покрылось тучами; оно загремело с силой; полил дождь. Он залил черепок; он захватил черепок, бросил его
вверх и он разбился. Небо убило Дхлунгундхлебе, которые шли с Клаказа, оно оставило лишь Клаказа; оно убило и других людей; но многие остались с их вождем.
И снова стало ясно.— Сказали Дхлунгундхлебе: пусть будет тотчас разожжен огонь, чтобы черепок сразу накалился; пусть Клаказа будет взята, поднята, положена на черепок; там она не сможет петь. Черепок был накален до-красна. Они пошли ее взять; они подняли ее. Когда она была у выхода она посмотрела вверх и сказала.
Эй, небо. Эй, майойа, эй.
Эй, небо. Не гремит громом. Гремит, как в дождь. Что делается? Гремит к дождю и к перемене.
Снова показались облака. Снова Клаказа сказала:
Эй, небо. Эй, майойа, эй. Эй, небо. Не гремит громом. Гремит, как в дождь. Что делается? Гремит к дождю и к перемене.
Пошел дождь, загромыхало с силой. Небо убило вождя Дхлунгундхлебе с множеством других Дхлунгундхлебе, они умерли. Оставалось лишь немного. — Оставшиеся в меньшинстве боясь, сказали: не будем ее трогать; но будем ее держать без пищи, чтобы она отощала и умерла.
Клаказа радовалась, что они ее держали без пищи. Она жила пока не отощала; но она не отощала, но потеряла множество жира. Она взяла корзину, положила в нее свои одежды, данные ей вождем Дхлунгундхлебе; она отправилась, набив их в корзину; она подняла ее на голову и пошла перегруженная, ибо некоторые одежды были выделаны с медью; по дороге она спала снаружи, ибо боялась Дхлунгундхлебе. Она шла долгое время, не ев ничего, пока не пришла к людскому племени. Она шла и спала среди них; в одном месте, в одном селении ей давали поесть, в другом месте, другом селении ей отказывали. Она шла, пока сильно не отощала.
Случилось в один день, что достигла она гряды гор, увидела очень большое селение и воскликнула: Ой! Вот это селение; оно напоминает селение Дхлунгундхлебе, откуда я ушла, оно же напоминает селение моего отца. Она спустилась, видя в домах верхней части селения дым огня; она подошла к входу и увидела мужчину, сидящего на земле в тени. Но волосы его были как у людоеда. И она прошла мимо, но сама сравнивала, думая: он похож на моего отца.
Она пошла в верхнюю часть селения, осматривая, селение ли это ее отца. Когда она пришла, ее мать варила пиво. Она села на земь у плетня и сказала: эй! великая женщина! Дай мне твоего сусла. — Ответили они: здравствуй. Ответила она: да, да. Клаказа увидела, что голова ее матери не прибрана. — Спросила она: но что же случилось в этом селении? Что с тем мужчиной у входа? — Ответила ее мать, сказала она: сама ты откуда идешь? — Ответила она: я пришла оттуда.—Воскликнула она: о, так, тут, сестрица, стряслась смерть. Дочь вождя, моя дочь ушла. Это ее отец, которого ты видела у входа. Разве ты не видешь что со мной?—Спросила Клаказа: когда она ушла, то в какую сторону она пошла? — Ответила мать: она пошла со зверем. — Спросила Клаказа: куда он ее взял? — Ответила она: она достигла зрелости; был захвачен его скот, ибо сказал ее отец, что когда она достигнет зрелости, будет взят скот, чтобы вернуть при помощи него ее домой и он затмит солнце. Но ее отец не имел много скота, пошли и взяли скот зверя. — Сказала девушка: о, но однако, почему же вы плачете, раз с вашим дитя случилось из-за вас же? Зачем вы захватили скот Зверя? Ведь вы ее убили умышленно. — Ответила эта женщина: ой, бросим это дело! видно это из-за того, что я дала мое сусло. Надо мной смеются из-за моего дитя, которого нет. Где человек, который хотел бы отдать что-либо зверю? Со времени ухода моего дитя из племени ее отца, было ли празднество, была ли жизнь? — Сказала она: вот же я сама, Клаказа-Уакогингкуайо; хоть вы меня бросили, я снова вернулась.
Закричала ее мать и прочие сидевшие у двери. Явился ее отец, бегом, спрашивая: что вы кричите? Вскричали они: вот Клаказа пришедшая!— Сказал ее отец: ладно, раз она явилась, что же вы кричите? Ее отец послал людей и при-,казал: пойдите по всему племени, сзывая людей, говоря: пусть по всей стране будет сварено пиво, явилась Клаказа-Уакогингкуайо.
Было сварено пиво по всей стране: собрались люди придя со скотом, восхваляя, ибо явилась дочь вождя. Был зарезан скот: ее отец с ее матерью устроили празднество: ее отец обрезал волосы и надел головное кольцо; ее мать обрезала волосы и надела клубок. Радовалось все племя.
И тогда пронеслось по всем племенам, что явилась дочь вождя, очень прекрасная. Пришел вождь, явился он из другого племени, пришел он сватать Клакэза. Ее отец отверг его, сказал он: она лишь пришла; она была уведена зверем и потому я не хочу, чтобы она ушла; и я хочу жить и радоваться с ней. Приходило множество вождей; но ее отец говорил пришедшим одни и те же слова. Наконец вожди удалились, не женившись на Клаказа.
Но был один вождь далеко живший; он слышал что была тут эта девушка. — Он послал старика; сказал он: пусть он идет. Пошел старик. Явился к входу в селение, обернулся прекрасной лягушкой, она блестела. Лягушка вошла прыжками и уселась на столбе у входа. Клаказа резвилась с другими девушками у входа и они увидели эту лягушку. Сказала Клаказа: выйдите, посмотрите на эту прелесть. — Все люди вышли и, взглянув на нее, сказали: прекрасная лягушка!
Лягушка запрыгала и вышла за ворота. — Когда она вышла, сказала Клаказа: дайте мне мои вещи, положите их все в корзину, пойдемте с ними. — Закричали, заговорили: хау, ,ты лишь пришла, куда же ты опять идешь? — Сказала она; я иду ее преследовать, посмотреть, куда она идет. Ее отец отобрал двадцать людей, нести пищу и ее вещи. Они пошли, преследуя скачущую лягушку, пока не устали.
Клаказа шла с ней одна. Когда они остались наедине, лягушка обернулась человеком. — Когда она обернулась
человеком, Клаказа удивилась и сказала: что случилось с тобой, что ты сделался лягушкой! — Ответил старик: я лишь обернулся лягушкой. — Спросила она: куда ты меня ведешь? — Ответил он: я веду тебя домой к нашему вождю. Они шли вместе, пока не дошли до другого племени. Когда они были очень далеко, Клаказа увидела большой лес, через который проходила тропа. Они достигли леса; но старик тот знал, что они близко от дома. — Сказал он: иди быстрей; далеко до места куда мы идем. — Они пошли и пришли к лесу. Он взял ее, прошел тропой и вошел в середину леса. — Воскликнул он: ну! буду ли я захватывать такое существо для другого человека? Он стоял с ней на прогалине. А Клаказа дивилась, видя в лесу прекрасное место, как будто там жили люди. — Сказал старик: пусть придут все звери, которые ходят сами по себе. Клаказа услышала как зашумел весь лес, затрещал; она испугалась. Старик ушел, он пошел по лесу, кричал, подымал свист, говорил: фью, фыо! пусть придут все звери, которые ходят сами по себе.
Клаказа застыла и сказала: раскройся, голова моя, чтобы я вложила мои вещи. Раскрылась голова ее и она вложила все свои вещи. Опять голова соединилась, как будто она не раскрывалась. Но она была величины пугающей, ибо, когда человек видел ее, она пугала. Клаказа влезла на дерево и, когда она была наверху, деревья опять соединились; ибо она залезла туда, где деревья были густо соединенными; она раскрыла ветви, влезла и они снова соединились.
Клаказа увидела селение перед тем лесом. Она села наверху дерева. Явились звери и стали искать (добычу); они схватили старика, а он сказал: ай, не ешьте меня; нет той, ради которой я вас звал; я больше не вижу ее. Они рвали его. Он ругал их, говорил: оставьте меня, дети мои; я вам дам завтра. И они ушли. Старик остался и отправился домой.
Клаказа увидела, что он вышел из леса, быстро слезла, побежала и вышла из леса. — Когда старик был вблизи селе-
ния, она увидела его и сказала: подожди меня, чтобы я пошла с тобою: что ты меня оставляешь? Он остановился. Но он удивился, увидев большую голову, ибо голова Клаказа была маленькой. Но старик боялся спрашивать, — что с тобой? — ибо он созвал на нее Зверей.
И вошли они домой; она остановилась у входа, старик приветствовал своего вождя и сказал: я достал твою жену. Но ее голова не в порядке. Они вошли в дом и сели. — Все люди дивились, говорили они: ой, она прекрасна; но голова как у зверя. — Сказали они: пусть она будет прогнана. — Но там была сестра вождя, она отвергла, говоря: оставьте ее: если она уродлива, что с того?
Но жених не взлюбил ее, говоря: раз я впервые женюсь, я вождь, буду я начинать с урода? — Сказала его сестра: что из этого. Оставь ее, пусть живет, если ты на ней и не женишься. И она осталась, они назвали ее именем Кандакулу. Собрались на пляски; девушка попросила, сказала она: пойдем, посмотрим на пляски. Но Кандакулу сказала: раз я уродина, я буду осмеяна людьми, когда они меня прогонят, говоря, что я порчу их пляски; ведь если я явлюсь, девушки бросят плясать,, убегут, увидев меня. — Сказала она: да нет мы сядем вдалеке, если они будут смеяться. — Спросила Кандакулу: а ты сама не будешь тан-цевать? — Ответила она: да нет, я не хочу, ибо я хочу сидеть с тобой. Ибо эта девушка очень ее любила, они любили друг друга; и поэтому она не любила ходить плясать, оставлять Кандакулу одну.
Они разоделись; и обе отправились, пошли на пляски. Те, которые их видели, убегали, говоря: вот она уродина, идущая с девушкой. — Спрашивали они: на что похожа? Говорили: ой, голова ее очень страшит. Случилось, когда они явились, что все люди убежали; они были обруганы, им говорили: не ходите сюда. Они ушли, пошли сели на холме, пока не кончились пляски; вернулись и сели дома. — Все племя кричало, дивясь, говорило оно: вы бы посмотрели, на ком женился вождь.
Много дней они провели дома. Случилось в один день,, они отправились, пошли купаться. Они выкупались, вышли из воды и стояли на траве, чтобы высушить свои тела и ноги, ибо они терли свои ноги.67 — Заговорила девушка и сказала: ой, что случилось с тобой Кандавулу, как это произошло? — Сказала она: это лишь мой вид. — Сказала девушка: ой ты была бы прекрасна, дитя родное Кандакулу; ты попорчена головой. Кандакулу засмеялась и сказала: раскройся, голова моя, чтобы вышли вещи мои. Тотчас раскрылась голова, вышли ее вещи и она положила их на земь. Голова соединилась, сделалась маленькой. Видя это, девушка бросилась к ней, схватила ее, они смеялись невероятно сильно и сказала девушка: может ли это быть, что это ты, которую называли Кандакулу? Они катали друг друга в грязи, смеясь, не будучи в силах встать. Наконец встали и опять выкупались. Когда они стояли, спросила девушка: что же ты сделала? — Ответила она: я вложила мои вещи. И она рассказала все что с ней сделал старик. Дивилась девушка. — Сказала Клаказа: вот как я сделала мою голову большой. Клаказа дала ей один из своих передников; надела свой с бусинами и сказала ей: я Клаказа — Уакогингкуайо, имя мое.
Они вернулись домой; пришли и встали у входа. Вышли люди и сказали: вот девушка, пришедшая выбрать жениха.— Сказали другие: чья она? Смотревшие сказали: мы не знаем откуда она пришла?—Спросили они: она одна? — Ответили: их двое. Но мы думаем, одна сопровождает другую. Все люди вышли, смотрели, говоря, спрашивая: которая из двух пришла выбирать жениха? Ибо они не видели ясно, ибо те склонились, смотря в землю. Девушка селения приподняла ее и сказала: это Кандакулу. Удивились все люди: побежали и сообщили вождю, сказали они: посмотри на Кандакулу, когда ее голова, как ей надлежит быть. Вышел вождь и посмотрел на нее. Был созван скот, было зарезано много мяса. Было созвано все племя; говорилось: пусть соберутся люди, чтобы плясать для великой женщины. Дивились все видящие Кандакулу. Было сварено пиво, плясал вождь, он ее
очень любил. — Сказала девушка: ну как теперь, разве вы не говорили, чтобы ее прогнали?
Старик был убит, ибо он делал эти пакости. Под конец она вернулась к своим со скотом, сопровождаемым дружками. — Они пришли к своим и сказали: Клаказа-Уако-гингкуайо явилась. Для дружков зарезали много скота; они сразу уплатили за нее выкуп. Вождь ее очень любил; она сделалась его женой. Она правила прекрасно со своим мужем.