Кималауэзо

Один человек родом из города Амбаки, занимавшийся торговлей циновок, которые сам мастерил, забрел в места, далекие от его родины. За все время, что он пробыл в чужих краях, ему ни разу не довелось встретить беременную женщину и услыхать голос ребенка.
Он так этому удивлялся, что однажды обратился к местному жителю с вопросом:
— Почему я в ваших краях ни разу не встретил беременной женщины и ни разу не слышал детского плача? Ведь у вас есть жены... Неужели все они бесплодны?
О пришельце, продающем циновки, жители этой местности стали говорить:
— Наверное, он колдун и знает какое-нибудь средство против бесплодия...
И как-то пошли к своему вождю Кималауэзо.
— Да, наверное, этот человек колдун,— решил вождь Кималауэзо.— Позовите его ко мне. Хочу поговорить с ним.
Продавец циновок, узнав, что вождь велит явиться к нему, страшно перепугался. «Что я такое натворил?» — думал он. Но все-таки пошел.
— Слушай, пришелец, ты удивляешься, почему у нас нет беременных женщин и плачущих детей... Уж не колдун ли ты? — спросил его Кималауэзо.
— Да нет, никакой я не колдун... Просто так спросил человека. Но в тех местах, откуда я родом, есть старуха, которая может сделать так, чтобы женщины рожали детей...
Тогда вождь сказал:
— Послушай, человек, когда ты решишь вернуться к себе домой, предупреди меня об этом. Слышал? Смотри же! Не забудь! Ведь моя жена тоже не может родить.
И продавец циновок обещал вождю исполнить его просьбу.
И вот, когда торговец циновками собрался в родную Амба-ку, вождь послал с ним своих четырех старейшин — Тандалу, Боле, Зенгеле и Гангу Боле, чтобы они посоветовались с мудрой старухой.
В Амбаке продавец циновок повел старейшин к колдунье. Выслушав просьбу вождя, который очень горевал, оттого что жена его не может родить, колдунья заверила пришельцев, что сможет вылечить несчастную женщину от бесплодия.
— Я приготовлю для нее лекарство, и вы возьмете его с собой,— сказала старуха.
В лесу, на берегу озера, она наполнила волшебной водой и лекарствами пять калебасов. Передавая их посланцам Кималауэзо, колдунья наказывала:
— Передайте вашему вождю, чтобы его жена в течение девяти дней пила снадобье из одного калебаса. А когда кончится снадобье, пусть вождь ставит возле своего ложа этот пустой ка-лебас. И так надо делать каждый раз, пока не кончится волшебная вода во всех калебасах. И будет у них столько детей, сколько калебасов опустошит женщина.
Посланцы отправились в обратный путь. По дороге один из них задумался: «Если мы отдадим вождю все калебасы, его жена родит пятерых детей... А наши жены?»
Он сказал об этом своим спутникам, и они, посовещавшись, решили отдать вождю только один калебас, а остальные взять себе.
Не прошло и месяца, как люди стали шептаться:
— Эге! Слышали? А жена-то вождя, кажется, беременна...
— А жена Боле тоже беременна... Слышали об этом? — Й жена Тандалы...
— И Зенгеле тоже.
— Да и жена Гангу Боле...
— Эге-ге... Но почему же только эти пять женщин беременны?
Все пять женщин родили в один и тот же день. Все пять родили мальчиков. Очень красивых. И особенно красивым родился сын вождя.
Но новорожденные мальчики плакали, плакали, все время плакали, днем и ночью не умолкая. Й никто не мог понять, что с ними.
Тогда матери позвали колдуна и очень удивились, когда тот сказал им, что все мальчики — родные братья. И он сказал еще,
что мальчики не будут плакать только в том случае, если они будут жить все вместе и постоянно видеть друг друга.
И матери стали носить своих сыновей из одной хижины в другую. Один день мальчики проводили у одной матери, другой день — у другой, третий день — у третьей, потом у четвертой, у пятой. Й все повторялось сначала. Так продолжалось целый год. А когда дети научились ходить, они уже сами переходили из дома в дом.
Все пять мальчиков носили имя Лау, к которому прибавляли имена их отцов. Росли они вместе и жили дружно. Куда шел один — туда шли и остальные. Все они были необыкновенно красивы, но краше всех был Лау Кималауэзо, сын вождя. Он был так пригож, что не только женщины восхищались им, но даже сердца мужчин наполнялись восторгом при виде его.
Но вот у Лау Кималауэзо умерла мать. А в это время слух о его красоте дошел до правителя Анголы. И отправил он гонца к вождю Кималауэзо с просьбой прислать к нему своего сына: захотел правитель Анголы посмотреть на юношу. Но вождь Кималауэзо оставил просьбу повелителя Анголы без внимания. Снова направил тот посланцев к вождю Кималауэзо, и снова вождь ничего не ответил. Тогда правитель Анголы рассердился и в третий раз послал гонцов с угрозой: или вождь Кималауэзо пришлет к нему своего сына, или против него он пошлет свое войско.
И тогда Лау решил отправиться к правителю Анголы.
— Отец мой,— сказал он,— отпусти меня. А то он начнет войну против нас. Отпусти. А чтобы ты не тосковал по мне, я сделаю из дерева свое изображение. Затоскуешь, посмотришь на мое изображение — и тоски как не бывало.
Отец согласился, и Лау отправился в лес, на поиски дерева, из которого можно было сделать свое изображение. А чтобы сделать изображение, которое бы как две капли воды было похоже на него, Лау пришлось подолгу смотреть на себя в зеркало. Юноша обладал волшебной силой и потому смог передать деревянному изображению все свои свойства — и как он смотрит, и как разговаривает, и как смеется, как ест... И это деревянное изображение поставил в священной хижине, рядом с хижиной, в которой жил сам.
Рано утром Лау отправился в Луанду в сопровождении огромной свиты. Его несли на носилках. Но в первом же селении, через которое проходили Лау и его люди, народ взял носилки с юношей и на руках донес до следующего селения. Потом жи-
тели этого селения донесли Лау до следующего. Таким образом он добрался до самой Луанды, где его уже ждал правитель Анголы.
Лау очень понравился правителю. И правитель решил стать крестным отцом Лау. Об этом он и сообщил отцу Лау, вождю Кималауэзо. И вождь согласился.
Но вот настало время, когда вождь Кималауэзо почувствовал себя очень одиноким, несмотря на то что в священной хижине стояло изображение его сына, и решил жениться второй раз.
Однажды его новая жена встретила четырех братьев Лау. Пораженная их красотой, она воскликнула:
— Здесь есть такие прекрасные юноши, а я стала женой старика!
— Ты говоришь, что эти юноши прекрасны... Но что сказала бы ты, если бы увидела сына вождя,— сказала одна женщина, знавшая сына вождя.
— Разве у моего мужа есть сын?
— Есть. И какой красивый!
— Но муж никогда не говорил мне об этом! Где же этот сын?
— Он в Луанде. Живет у правителя Анголы. Но если ты хочешь посмотреть, какой сын у твоего мужа, то, когда твой муж уедет, войди вот в эту запертую сейчас хижину, и там ты увидишь изображение сына.
И как-то раз, когда подвернулся случай, жена вождя открыла дверь в хижину, которую муж обычно держал запертой, и увидела изображение необыкновенного юноши. И глубокая тоска вкралась в сердце женщины. Такая тоска и беспокойство, что руки ее теперь уже ни к чему не лежали, и думать, кроме как о нем, она ни о чем не могла.
— Почему ты теперь не такая, как прежде? Все ты забываешь. Обо всем тебе надо напоминать... И делать ты ничего не делаешь... Что с тобой? — спросил ее вождь.
— Обижена я на тебя,— сказала жена.— Почему ты скрыл от меня, что у тебя есть сын?
— Ничего я не скрывал от тебя. Мой сын давно уже живет в Луанде, и воспитывает его сам правитель Анголы. Вот поэтому-то я и не говорил ничего о нем. Но если ты хочешь посмотреть на него, я попрошу правителя отпустить моего сына к нам в гости...
— Неужели же твоему сыну правитель Анголы дороже, чем
ты, его отец? Сейчас же пошли за ним. У твоих ног, вот где он должен быть.
— Да как же я могу вернуть сына к себе, если сам правитель воспитывает его? Нет! Это невозможно.
— Что ж, тогда я ухожу от тебя! — заявила жена вождя. И еще долго спорила с мужем, доказывая ему, что пасынок должен жить с ними вместе.
Не дождавшись приезда юноши, женщина, не в силах справиться со своей страстью, тайком от мужа передала пасынку через надежного человека слова о своей любви.
Она все время думала о нем и только о нем. Ей повсюду виделся только он. Она воображала, как он просыпается утром и как она стоит перед ним на коленях, как он ест, а она стоит перед ним на коленях, как он собирается уходить куда-нибудь и она стоит перед ним на коленях.
Лау был в ту пору уже женат, и потому, может быть, чувства мачехи его совсем не тронули. В его душе не зашевелилась жалость к обезумевшей от любви женщине, и никто не узнал об этом — ни вождь, ни крестный юноши — правитель Анголы.
А мачеха продолжала настаивать на том, чтобы вождь вызвал к себе своего сына. И наконец Кималауэзо, набравшись мужества, обратился к правителю с просьбой разрешить его сыну провести с ним несколько дней. О просьбе отца сказали Лау. Но Лау ответил, что сейчас никак не может поехать к отцу, потому что занят важными делами.
Узнав об этом, мачеха вконец разъярилась. Нет, слишком равнодушно, должно быть, отец просил сына приехать, раз тот отказался побывать дома. И опять вождь послал в Луанду свою просьбу прислать к нему сына. Тогда Лау собрался в путь.
Теперь Лау с такими же почестями возвращался в родной дом. Народ сопровождал носилки Лау от первого до последнего селения. Но как раз накануне его прибытия вождь Кималауэзо должен был отправиться на войну. И, уезжая, он отдал распоряжение, как должны принять его сына. Посланные им люди встретили юношу на границе владений вождя Кималауэзо.
Для торжественного ужина мачеха, нарушив обычай, запрещающий в отсутствие мужа убивать какое-либо животное, велела зарезать козу. Когда козу зарезали, Лау незаметно для всех спрятал сердце и печень животного. Несмотря на то что Лау был воспитан в Луанде, юноша все еще уважал обычаи своей земли,
На следующий день мачеха велела заколоть поросенка. Лау снова спрятал его внутренности. И на третий день, и на четвертый все повторилось. А через несколько дней четыре брата Лау решили прийти к нему в гости. Мачеха, которая развлекала пасынка пиршествами с первого дня его приезда, присутствовала и при встрече братьев. И вот на этом пиршестве она вдруг притворилась, будто в ногу ее вонзилась колючка. Четыре брата наклонились, стали рассматривать ногу, но ничего не увидели. Только когда пасынок наклонился к мачехе, та сделала вид, что он снял боль.
На следующий день мачеха притворилась, что заболела. Лау послал ей лекарство. Но она сказала, что ей может помочь только сам пасынок, если придет к ней.
Четыре брата уговорили Лау пойти к больной. А когда он вошел, женщина схватила нож и стала наносить себе раны.
— А... вот ты зачем пришел! Убить меня! — кричала она все громче и громче.— Зарезать...
Но никто не слышал этих криков. Никто не пришел на них. А через несколько дней, когда вернулся вождь, мачеха показала ему раны на своем теле.
— Ты меня спрашиваешь, кто это сделал? — кричала она.— Твой сын, твой сын!
Вождь позвал к себе Лау и спросил его, как посмел он поднять руку на свою мачеху. Но юноша молчал — он не отрицал своей вины и не оправдывался.
Тогда наутро вождь Кималауэзо велел трубить в рога: созвать совет старейшин.
— Что это случилось? Вождь наш только вчера вернулся, а сегодня уже созывает старейшин? — удивлялись люди, слыша знакомые звуки.
И старейшины явились к хижине вождя.
— Я созвал вас для того, чтобы поведать о неприятном событии. Но прежде созовите вождей соседних стран и народ наш,— приказал вождь Кималауэзо.
На следующий день под большим деревом возле хижины Кималауэзо собралось множество вождей, старейшин и простого люду.
— Слушайте, что я вам скажу,— начал вождь Кималауэзо.— Когда мой сын вернулся из Луанды, я был на войне. Когда я вернулся с войны, жена пожаловалась мне на сына. Она сказала, что он пытался убить ее, и показала мне множество ножевых ран. Я позвал сына и спросил его, за что он хотел убить
свою мачеху. Но он не ответил мне. Я много раз его спрашивал. И он все время молчал. Теперь я хочу судить его. Один из старейшин спросил Лау:
— Почему ты так жестоко обошелся со своей мачехой? Может быть, она тебя оскорбила?
Лау молчал.
— Говори, за что ты хотел убить женщину, жену твоего отца?
Лау молчал.
— Почему ты не отвечаешь? Ведь ты совершил великое преступление, и мы будем судить тебя!
Но Лау молчал.
Тогда загремели барабаны, женщины с маленькими топориками в руках начали танец смерти. Они будто наносили этими топориками удары по голове преступника и восклицали: «Мы покараем, мы покараем Лау, сына Кималауэзо!»
Но вот, когда на мгновение воцарилась тишина, один из братьев Лау вдруг выступил вперед:
— Скажите вы, вожди и старейшины, знаете ли вы, кто повинен в смерти Засамбе?
— Это ты знаешь,— ответили хором вожди и старейшины. И брат Лау сказал:
— Слушайте, люди!
— Мы слушаем, слушаем,— раздалось вокруг. И брат Лау поведал такую историю:
— Жили-были два брата, похожие друг на друга как две капли воды. Старшего звали Мусамбе, а младшего — Засамбе. Став мужчинами, они женились и расстались. Теперь один из них со своими тремя женами жил в одном селении, другой со своими тремя женами — в другом.
Однажды оба в одно время подумали:
«Что-то давно я не видел своего брата. Завтра пойду навещу его...»
И на следующее утро оба одновременно отправились в путь. Но по дороге они не встретились, потому что пошли разными путями. Старший брат пошел в дом младшего, а младший отправился в дом старшего. И жены встретили их очень неприветливо.
— Что это ты так скоро вернулся? — говорили они. — Мы только успели «прощай» сказать, а ты уже со своими приветствиями навязываешься.
Напрасно гость пытался объяснить, что он брат мужа.
Мусамбе попросил у жен брата скамеечку — хотел сесть, отдохнуть...
— Иди, сам возьми! Разве ты не знаешь, где она? Засамбе попросил воды.
— Возьми сам... Разве ты не знаешь, где кувшин?
И оба брата, так и не сумев объяснить злым женам, что произошло, решили вернуться обратно. На этот раз они встретились на дороге и каждый рассказал другому о том, что произошло с ним в доме брата.
Все обсудив, они разошлись в разные стороны. И вдруг страшное подозрение закралось в душу Мусамбе:
— Что же все-таки мой брат делал в моем доме? Не спал ли он с моими женами?
И, объятый ревностью, он обернулся и выстрелил. Засамбе только успел вскрикнуть:
— Айюе, я умираю!
Раскаяние охватило брата, и он бросился к Засамбе с криком «Брат мой, брат мой!», но все было кончено. Брат умер. И тогда Мусамбе спрятал труп в кустарнике.
— Что случилось с моим братом? Я нашел его мертвым на дороге. Если бы вы встретили Засамбе приветливо, то он дождался бы меня,— так сказал он, придя домой, своим женам. И вместе с ними отправился сообщить о смерти брата его вдовам.
И рассказчик заключил:
— Так кто же виноват в смерти Засамбе? Разве не женщины?
— Ты верно говоришь! Верно! — одобрили люди.
— Тогда перенесем суд на завтра,— решили все.
На следующий день к Лау обратились с тем же вопросом:
— Объясни нам, за что ты хотел зарезать свою мачеху? Не бойся, говори правду!
Но Лау по-прежнему молчал. И снова гремели барабаны, и снова женщины исполняли танец смерти, сопровождая его восклицаниями: «Мы покараем, мы покараем Лау, сына Кималауэзо!»
И тут выступил вперед второй брат.
— Слушайте, вожди и старейшины, знаете ли вы, кто виноват в смерти охотника? — спросил он.
И старейшины ответили:
— Это ты знаешь. И второй брат Лау сказал:
— Слушайте, люди!
— Мы слушаем,— ответили все.
И второй брат Лау поведал такую историю:
— Жили-были муж и жена. Муж был умелым охотником. С охоты он возвращался обычно не с одним убитым зверем, а с двумя или тремя, а то и больше, и, чтобы перетащить добычу в дом, ему приходилось звать на помощь всю семью, всех род-ственников. А потом все вместе они ели убитых животных.
Но вот умер один из родственников охотника. А вслед за ним вскоре умерли и остальные, кроме старого дяди.
Опечаленный охотник перестал ходить на охоту. Разве под силу ему было одному уносить домой всю добычу? Ведь он убивал обычно не одного зверя, а двух, трех, четырех, и даже больше.
И тогда решил он заняться рыбной ловлей. Но река обмелела, и рыба пропала.
— Теперь мы умрем с голоду,— сказала жена. И спросила: — А может, ты опять начнешь охотиться?
— Айюе! Как я могу идти на охоту — ведь я убиваю обычно не одного зверя, а несколько. Кто теперь мне поможет носить добычу домой? Все наши родственники умерли.
— А ты убей только одного... Тогда ты сам сможешь его донести.
— Ты думаешь, что настоящий охотник может спокойно смотреть, как дикие животные бегают вокруг? Нет, это невозможно...
Но женщина так приставала к мужу, что он в конце концов согласился.
Как и прежде, он пошел на охоту с тремя своими собаками — Уии, Гунзой и Кабилой. В этот раз он убил только одну антилопу и сам притащил ее домой.
В следующий раз он тоже убил одну антилопу. Но в третий раз ему попались две большие антилопы, и он их обеих убил. Не зная, как перетащить добычу домой, он стоял возле убитых животных и ворчал:
— Правду говорят люди: человек — это человек, а собака — это собака... Если бы вот сейчас был тут хоть один человек, он бы помог мне. Но со мной только собаки... Разве они помогут?
Собаки посмотрели друг на друга, опустили морды к земле и подошли к хозяину.
— Мы можем помочь тебе, хозяин. Правда, твоя жена плохо нас кормит, вечно ругает и бьет палкой, но тебе мы поможем — ты ведь нас не обижал. С этой минуты ты, хозяин, будешь понимать язык всех животных. Только, смотри, не говори никому ни слова об этом. Скажешь — сам умрешь и нас погубишь. А теперь свяжи две большие жерди и привяжи к ним животных. Мы понесем их в зубах,— сказала собака Уии.
Так охотник и сделал. Все вместе понесли они добычу домой. Не доходя до дому, другая собака сказала:
— Ну, хозяин, дальше неси сам, теперь ты один управишься. Охотник сначала понес одну антилопу. Принес и, еще не отдышавшись, пошел за второй. А жена ему вслед:
— Куда ты?
— Да за другой антилопой, которую я убил.
Когда он принес вторую антилопу, жена с любопытством спросила:
— Как же ты донес этих больших животных?
— Знаешь, встретил я одного охотника, он мне и помог — тащил животных со мной почти до самого дома. Ведь я убил еще и маленькую антилопу, которую дал ему за то, что он мне помог.
— Зачем же ты отдал ему целую антилопу? Почему не позвал его просто поесть вместе с нами?
— Да я его совсем не знаю, он из чужих краев.
Женщина так разозлилась, что отказалась есть мясо антилопы. Но охотник, старый дядя и маленький сынишка хорошо поели. Досталось мясо и собакам.
Одна из антилоп, жавалй, была очень жирная. Охотник отре-зал от нее кусок сала и повесил про запас. Однажды, когда жена готовила на ужин фасоль, охотник попросил ее положить туда кусок сала. Сало жена положила, но есть не стала. Потому что сало это было от антилопы.
После еды охотник улегся отдыхать под деревом. Его сын доедал остатки фасоли, сидя рядом с отцом. А жена все ворчала и ворчала на мужа.
Когда ребенок ел, он ронял кусочки пищи на циновку. Потом на них набросились муравьи.
Один маленький муравей, белый салале, утащил побольше кусочек, и тут за ним погнался большеголовый муравей — красный кисонде.
— Зачем ты отнимаешь у меня еду? Почему сам не подберешь себе хороший кусочек? — рассердился маленький муравей.
Но большеголовый муравей, будто не слыша, продолжал вырывать кусок у салале.
— Ты поступаешь так потому, что у тебя большая голова и ты сильнее меня. Ладно, бери, раз ты такой большеголовый! — сказал маленький муравей и отдал большеголовому муравью свой кусок.
Охотник понял, о чем говорят муравьи, и громко рассмеялся.
— Ты почему смеешься? — спросила жена.
— Да так просто, засмеялся и все, вспомнил об одном раз- говоре...
— О каком разговоре?
— Это тебя не касается.
— А все-таки...
— Вот пристала! Я сказал же, что это тебя не касается.
— А... ты не хочешь сказать, потому что смеешься, наверное, надо мной...
Они долго еще спорили, и рассерженная жена ушла от охотника к своим родителям. Мать обрадовалась приходу дочери:
— Вот и хорошо, дочка, сделала, что ушла от него! Почему же он смеялся? Может быть, от тебя скверно пахло или лицо у тебя было чем-нибудь вымазано. А прежде он тебе всегда все рассказывал. Айюе! Плохо он поступил, очень плохо! Он тебя оскорбил!
Но отец был разумнее:
— Да успокойтесь вы! Неужели муж не может подумать о чем-нибудь, не сказав жене? Неужели не может посмеяться над чем-нибудь, что ему показалось смешным? Все вы, женщины, такие! Все вы любите ссоры!
Вот так охотник с женой и жили в разлуке много дней. Наконец старый дядя сказал охотнику:
— Пойди за своей женой. Что было, то прошло. Пора бы и забыть про ссору.
Но охотнику не хотелось идти за женой, а сама она не возвращалась.
Прошло еще много времени. Старый дядя все настаивал на примирении. Наконец, согласившись, охотник пошел к родителям жены. Но она упорствовала:
— Пока не расскажешь, над чем ты смеялся, не уйду я отсюда.
Упрямство жены сломило охотника.
— Ну, ладно,— сказал он.— Завтра я приду и расскажу тебе
все. Только я хочу, чтобы люди слышали, о чем я тебе буду говорить, все — и старые, и молодые.
На следующий день охотник пришел к родителям жены. С ним были и три его собаки. А народ — и старые, и молодые — уже ждал охотника. Все хотели знать, что он расскажет:
— Все вы знаете,— начал свой рассказ охотник,— какая всегда удача выпадала мне на охоте. Обычно я убивал не одного зверя, а двух, трех и даже больше.
Чтобы донести домой добычу, мне приходилось звать на помощь родственников, и они приходили помогать мне, а потом все вместе мы ели мясо убитых животных. Но вот один за
другим умерли все мои родственники, и остался только один старый дядя.
Опечаленный, я перестал охотиться. Решил я ловить рыбу. Но река обмелела, и рыба пропала.
Тогда жена сказала мне: «Теперь мы умрем с голоду». И спросила: «А может, ты опять начнешь охотиться?» Но я отказался, потому что никто не мог мне помочь переносить добычу.
Но женщины — вы все хорошо знаете, что такое женщины,— если задумают что, так никогда не отступятся. И моя жена каждый день повторяла мне: «Иди охотиться, иначе мы умрем с голоду!» Вот я и пошел охотиться.
В первый день я убил одно животное и сам дотащил его до дому. На второй день тоже убил одно животное и тоже сам принес. Но на третий день я убил двух антилоп. Не зная как дотащить их до дому, я стал ворчать: «Правду говорят люди: человек — это человек, а собака — это собака... Если бы вот сейчас был тут хоть один, он бы помог мне. Но со мной только собаки...»
Три мои собаки посмотрели друг на друга, опустили морды к земле и подошли ко мне. Одна из них сказала: «Мы можем помочь тебе, хозяин. Правда, твоя жена плохо нас кормит, вечно ругает и бьет палкой, но тебе мы поможем — ты ведь нас не обижал». И сказала мне также, что с этой минуты я буду понимать язык всех животных и насекомых. Только просила никому не говорить об этом. Потому что иначе я умру, и они издохнут.
Только сказал об этом охотник, как собака Уии, та самая собака, которая заговорила с охотником, околела. Люди удивленно переглянулись и стали шептаться.
Но охотник продолжал:
— Я привязал антилоп к двум жердям, и собаки потащили
добычу домой. Не доходя до дому, другая собака сказала мне: «Ну, хозяин, дальше неси сам, теперь ты один управишься».
И тогда издохла вторая собака.
И все — старые и молодые — испуганно закричали: . — Довольно! Не рассказывай дальше!
Но охотник продолжал:
— Моя жена хотела узнать, почему я смеялся. Так пусть и слушает... Когда жена спросила, как я донес животных, я сказал ей, что мне помог незнакомый охотник и что я отдал ему одну маленькую антилопу в награду за помощь.
И тут издохла третья собака.
Все — и старые, и молодые — вскочили и стали кричать: ,
— Довольно! Не надо больше рассказывать! Замолчи! Но охотник продолжал:
— Нет, дайте мне закончить! Жена хотела узнать, почему я смеялся, теперь пусть слушает... Эта жадная женщина так рассердилась, что я отдал маленькую антилопу чужому охотнику, что отказалась есть вместе со мной. Ели только мой старый дядя, мой сын и я.
Одна из антилоп была жирная жавали. Я повесил кусок ее сала под потолок. А через несколько дней, когда жена варила фасоль, я попросил положить туда кусок сала. Она положила, но есть фасоль отказалась.
После еды я лег отдохнуть, а сын, сидя на циновке со мной рядом, доедал фасоль. Жена все ворчала и бранилась.
Вы знаете, что дети, когда едят, всегда роняют кусочки. Ну вот, муравьи и пришли подбирать крошки. Один из них, белый салале, утащил побольше кусочек, но за ним погнался большеголовый муравей — красный кисонде. «Зачем ты отнимаешь у меня еду? Почему сам не подберешь себе хороший кусочек?» — рассердился маленький муравей. Но красный кисонде, будто не слыша, продолжал вырывать кусок у салале. «Ты поступаешь так потому, что у тебя большая голова и ты сильнее. Ладно, бери, раз ты такой большеголовый»,— сказал маленький муравей салале и отдал большеголовому муравью свой кусок.
Я понял, о чем говорят муравьи, и засмеялся. Жена захотела узнать, почему я смеюсь, и я ответил, что это ее не касается. Она рассердилась, ушла к своим родителям и прожила там много дней.
Мой старый дядя несколько раз говорил мне, чтобы я пошел за ней. И я наконец согласился. А жена сказала, что вернется
домой, только если я расскажу, почему я в тот раз смеялся. И вот я все рассказал.
И охотник умер. На следующий день умерла его жена. Еще через день умерла мать жены, потом — отец, потом — старый дядя, потом умерли все — и старые, и молодые, которые слушали рассказ охотника. И второй брат Лау заключил:
— Так кто же виноват в смерти охотника? Разве не женщина?
— Ты верно говоришь! Ты верно говоришь! — воскликнули старейшины.
И суд отложили до следующего дня.
Снова собрались старейшины и вожди. Снова вождь стал допрашивать Лау. И снова Лау молчал. Опять гремели барабаны, опять женщины танцевали танец смерти, сопровождая его восклицаниями: «Мы покараем, мы покараем Лау, сына Кима-лауэзо!»
— Вы, вожди и старейшины, знаете ли вы, кто виноват в смертр! сеньора «Калеки, сельского жителя»? — спросил третий брат.
— Это ты знаешь! И третий брат Лау сказал:
— Так слушайте!
— Мы слушаем!
И третий брат Лау поведал такую историю:
— «Калека, сельский житель» однажды почувствовал себя очень плохо. А в это время проходил мимо его дома известный колдун — «Орел, степной житель», и «Калека, сельский житель» попросил его о помощи. «Орел, степной житель», конечно, согласился помочь бедняге. Ведь они были кумовьями! И оставил он куму разные целебные снадобья. Через некоторое время куму полегчало, и «Орел, степной житель» сказал ему:
— Теперь судьба твоя в руках жены твоей. Если будет ола за тобой хорошо ухаживать, ты быстро поправишься.
А у жены «Калеки, сельского жителя» была мать, которая тоже тяжело болела. И жена все время бегала из одной хижины в другую — то к матери, то к мужу. И как-то она сердито спросила мужа:
— Почему это твой кум только тебя лечит? Хоть бы матери моей помог! Дал бы он ей свои перышки, быстро бы она па ноги стала.
— Перья орла? Да ты что?! — закричал муж.— Перья его —
это ноги и руки. Если вырвать у него перья, он не сможет ни ходить, ни летать...
А сам «Орел, степной житель», возмущенный просьбой женщины, в ярости вырвал у себя несколько перьев и ушел, бросив больного кума.
Женщина подобрала перья орла и побежала к своей матери. «Калека, сельский житель», оставшись один, умер. И третий брат Лау заключил:
— Так кто же виноват в смерти «Калеки, сельского жителя»? Разве не женщина?
— Ты верно говоришь! Верно! — воскликнули старейшины. И суд отложили до следующего дня.
На следующий день все снова собрались возле хижины вождя. Опять гремели барабаны, опять женщины танцевали танец смерти. И вот четвертый брат Лау обратился к собранию:
— Вы, вожди и старейшины, знаете ли вы, чем закончился брак между братом и сестрой?
— Это ты знаешь!
— Тогда слушайте!
— Мы слушаем!
И четвертый брат Лау поведал такую историю:
— Жили-были брат и сестра. Брат был немного старше сестры. Родителей их уже давно не было на свете. Они умерли, когда дети были совсем маленькими.
Там, где жили брат и сестра, больше никого не было. Вот так, в одиночестве, они и выросли. Он убивал птиц, маленьких животных или собирал дикие плоды. Она носила воду, собирала хворост и готовила еду.
И вот, когда сестра стала взрослой, брат начал замечать, что она очень часто вздыхает, так часто, что он однажды ее спросил:
— Ты, наверное, много съела чего-нибудь? Почему ты таге часто вздыхаешь?
— Нет, я не скажу тебе, почему я вздыхаю. Ты мне все равно не поможешь.
— Скажи, может, и помогу,— отвечал ей брат. В конце концов сестра открылась брату:
— Здесь, где мы живем, нет ни одного мужчины, кроме тебя. А я уже взрослая. За кого же я выйду замуж?
И тогда брат расстался со своей сестрой. Но прошло время, и они опять встретились.
Брат построил новую хижину. А сестра опять стала вздыхать и соблазнять своего брата. В конце концов брат уступил.
Закончив свой короткий рассказ, четвертый брат Лау обратился к старейшинам:
— Скажите, мудрые люди, кто же виноват в том, что они согрешили? Разве не женщина?
— Ты верно говоришь! Верно! — согласился совет старейшин.
И вот теперь заговорил Лау Кималауэзо:
— Вы, вожди и старейшины, мудрые люди, и знаете, почему жена не может быть родной по крови мужу?
— Это ты знаешь!
— Потому что жена, как бы хорошо муж с ней ни обращался, в один прекрасный день может ему изменить и уйти к другому...
— Ты верно говоришь! Верно! И Лау Кималауэзо продолжал:
— Моя мачеха сказала, что я хотел убить ее. Но это не я, а она сама нанесла себе раны ножом. Она,— да простится мне то, что я говорю об этом,— хотела соблазнить меня... Это она требовала, что я вернулся домой, это она велела заколоть животных, чтобы пировать со мной в отсутствие моего отца, а своего мужа, и тем нарушила обычаи нашей родной земли. А я незаметно для всех спрятал сердца и печени этих животных. Вот они, глядите все...
Однажды моя мачеха, обезумев от любви ко мне, притворилась больной и потребовала, чтобы я сам принес ей целебные снадобья. Я не хотел идти, но братья уговорили меня, и я пошел. И когда я пришел, она в ярости стала наносить себе раны ножом, крича: «А вот ты зачем пришел! Убить меня! Зарезать!..» И когда вернулся отец, она сказала ему, что это я ранил ее.
А четыре брата Лау подтвердили все, что он сказал. И вождь Кималауэзо молча кивнул в знак согласия, когда совет старейшин приговорил его жену к смерти.