Женерозо

Когда Ангуера был язычником, он носил это имя; это был высокий, сильный и храбрый индеец, но был он печальным, угрюмым и молчаливым.
Когда священники-иезуиты пришли в горную глушь и сбились с пути, не кто иной, как Ангуера, стал их проводником и безошибочно вывел их на дорогу; когда же они остановились отдохнуть, он крестился.
Крестным отцом его был касике Мбороре - вождь индейского племени, ставший другом иезуитов. И язычнику Ангуере было дано христианское имя Женерозо, что означает: "Великодушный". Вот так, расставшись со своим прежним именем, как змея с кожей, печальный и угрюмый Ангуера стал веселым и жизнерадостным. Он помогал закладывать фундамент всех церквей в Семи селениях. Так он прожил свою жизнь!.. И всегда он смеялся и пел.
Однажды он позвал священника и исповедался ему; тот помазал его елеем, и Женерозо скончался.
Женерозо, видимо, скончался счастливым, потому что на лице его застыла улыбка; все оплакивали его, ибо он снискал всеобщее уважение, будучи человеком жизнерадостным и веселым.
Поскольку душа его отлетела весело, она незримо посещала знакомые дома, гуляла по комнатам и залам и, шутки ради, заставляла потрескивать потолочные балки и доски полов, а также новую мебель и корзинки, сплетенные из толстых ивовых прутьев; если ей попадалась висевшая на стене гитара, она заставляла звенеть струны, чтобы усладить себя воспоминанием о песнях, что пел Женерозо, когда был жив.
Иной раз она принималась насвистывать у дверей и окон этих домов, наблюдая за их жильцами; когда же они собирались у огня, где рисовали или резвились детишки, женщины шили или плели сети, Женерозо, вернее, его душа - тихонько дул на огонь, заставляя его вздрагивать и колебаться, отчего начинали шевелиться отбрасываемые предметами тени.
И долго еще - вплоть до восстания оборванцев - "фарраупильяс",- когда танцевали фанданго в богатых имениях бразильских скотоводов или народный танец шимарриту на бедных раншо, Женерозо незримо при сем присутствовал и отбивал чечетку, ритм которой чувствовался в аккордах гитары. А когда на вечеринках случалось быть хорошему певцу, да с хорошим слухом, он вслед за Женерозо повторял куплет, который стал гимном тех времен:
В Пирапо мой дом родной,
Женерозо меня звать.
Я люблю принарядиться,
С девушками поплясать .